Средство от привидений

За забором послышался лязг колес заходящего на круг трамвая. Сашка быстро перелез через забор и спрятался за деревом. Трамвай развернулся и, не открывая дверей, поехал обратно. Скорость он еще не успел набрать, и Сашка легко вскочил на железную лестницу, прикрепленную сзади к вагону.

Наверное, это был последний трамвай, потому что пассажиров уже не осталось, и он провез Сашку без остановок почти до самого центра. Отсюда уже легко добраться до Арбата, и Сашка отправился туда пешком. Там ведь и ночью не прекращается жизнь, гуляют люди, так что не соскучишься.

В переходе около кинотеатра «Художественный» он действительно обнаружил довольно большую группу людей. Сначала он не понял, для чего они там собрались, но тут услышал гитарный перебор и совершенно необычный голос.

Протиснувшись сквозь толпу, Сашка увидел внешне ничем не примечательного человека. Рост ниже среднего, темные волосы, без конца падавшие ему на чуть раскосые глаза, которые выдавали его восточное происхождение.

Но не внешность его была главным. Голос — вот что прямо-таки завораживало слушателей. Необычайно широкого диапазона, он то взлетал вверх, то падал в самые низы, и во всем этом не было ни капли фальши. Он был словно насыщен какой-то яростной энергией до предела.

— Я не ведал огней, я сидел на цепи,
Только ветер коней разгонял по степи, —

пел он, и сразу возникало полное ощущение терпкой южной ночи, степного простора и дрожащей земли под копытами бесчисленных конских табунов.

По монгольской степи в Новгородский предел
Хохот старой цепи злой стрелой пролетел.

Человек пел, глядя в какие-то ему одному известные дали, и вкладывал в каждое слово столько внутренней силы, что у Сашки просто мурашки побежали по коже. Он простоял, не сходя с места, до самого конца песни.

— А Мурку можешь? — раздался поверх голов чей-то пьяный голос.

— Могу, Петька, могу, — улыбнулся человек и провел пальцами по струнам.

Сашка тоже знал Мурку. Он встал поближе к гитаре, развернулся лицом к слушателям и с первым же аккордом запел.

Толпа от неожиданности захохотала, но Сашка нисколько не стушевался, а, наоборот, запел еще громче.

Припев они пели уже вдвоем, а потом, отдав гитару, пошли вместе по Суворовскому бульвару. Оказывается, в переходе обычно играет совсем другой человек, а Толян, так, оказывается, звали нового знакомого Сашки, просто попросил у него гитару на пять минут.

Толян рассказал Сашке, что приехал в Москву из Владивостока, где работал в театре актером и переиграл кучу главных ролей.

А сейчас он пробует устроиться в театр здесь, а пока работает дворником, подметает улицы.

— Да ты в переходе себе сколько хочешь денег можешь заработать, — не удержался Сашка. — Вон тебе сколько за одну песню набросали.

— А у меня гитары своей нет, — вздохнул Толян. — И я не за деньги работаю, а за крышу над головой.

Они уже сворачивали на Малую Бронную. Толян внимательно посмотрел на Сашку и спросил:

— А ты сам-то где живешь? Метро уже не работает.

— Рядом, — беспечно махнул рукой Сашка. — Мне метро и не нужно.

— А родители?

— Спят давно. А я всегда гуляю перед сном.

Толян остановился и протянул Сашке руку.

— Тогда счастливо гулять дальше. А я уже дома.

Сашка растерялся.

— Как уже дома? Мы же на перекрестке стоим.

— Дойду сам. Мне с болтунами не по пути.

— А почему это я болтун? — решил на всякий случай обидеться Сашка.

— Что ты мне врешь — это видно сразу. А почему врешь — этого я не знаю, да и не очень хочу знать. Пока.

Толян хлопнул Сашку по плечу и быстро зашагал в глубь квартала.

— Стой! — закричал Сашка. — Подожди.

Он догнал Толяна и схватил его за рукав рубашки.

— Да, соврал я, соврал! Я сбежал из детдома и мне негде ночевать. Вот ты и услышал свою правду, если она тебе нужна. Испугался, что я к тебе ночевать буду проситься? Да нужно мне очень. Я в любом подъезде переночую. Я просто песни люблю!

И он резко повернулся, чтобы уйти, но Толян положил ему руку на плечо.

— Стой. Ладно, не обижайся. Прости меня, я же не со зла. Просто решил сдуру тебя повоспитывать. Пойдем, переночуешь у меня, а завтра что-нибудь придумаем.

— А как ты догадался, что я вру? — немного успокоившись, спросил Сашка.

— По глазам. Я же сам такой недавно был. Глаза у тебя какие-то бездомные.

— Бездонные? — не расслышал Сашка.

— Это ты хорошо сказал, — засмеялся Толян. — Бездонные, бескрышные, бесстенные, в общем, не ограниченные замкнутым пространством, а вмещающие в себя весь мир. Хорошо я сказал?

— Хорошо, — согласился Сашка. — А песню ты про кого пел?

— Про Чингисхана. Он ведь тоже был бесстенный и бескрышный, дитя степей. Кстати, мой дальний родственник. Правда, о-очень дальний, — протянул Толян, а затем сказал официальным голосом: — Песня основана на реальных фактах его биографии, — и строго посмотрел на Сашку.

— Сам сочинил? — улыбнулся тот.

— Сам, — ответил Толян, и они, довольные друг другом, захохотали.