Средневековый мир «Игры престолов»

Название Волантис не случайно созвучно с «волатильный»[22]: городом управляют две партии – Тигры (на современный лад – «ястребы»), партия военных и аристократов, старая кровь Валирии; и Слоны («голуби» или, возможно, многонациональные компании), которые представляют интересы торговли, – торговцы и ростовщики. В Волантисе действует триархарная система правления, при которой три человека правят городом и один из них переизбирается каждый год. В отличие от недолговечных римских триумвиратов триархия кажется более эффективным способом управления государством: наличие трех человек смягчает борьбу и соперничество между двумя членами. Тот факт, что Слоны находились у власти последние триста лет, определил милитаристские устремления Волантиса и стал основой для процветания города. Более того, ежегодные выборы – десять дней возлияний, дебоширства, смешения социальных классов и неразберихи, – кажется, подобно средневековым карнавалам, несут важную функцию подавления социальных волнений, направляя эмоции низших классов в приемлемое русло. «В Волантисе военный флот загружался провизией, и весь город был пьян. Матросы, солдаты и ремесленники плясали на улицах с дородными купцами и аристократами, во всех тавернах и погребках пили за новых триархов» (ТД, Железный жених, 271). Несмотря на все безумие и стирание классовых различий, присущее подобным народным праздникам, они служили, как это ни странно, укреплению отношений подчинения; то, что этот волантийский карнавал заканчивается выбором триархов, причем из крайне узкого и недемократичного списка кандидатов, только подчеркивает угнетенное положение населения. Подобно поединкам в Вестеросе, которые, по мнению Вариса, помогают отвлечь бедное население Королевской Гавани от их ежедневных забот, буйство и пьянство, сопровождающие выборы, служат отдушиной для тех, кто исключен из политического процесса, тех, кто не может доказать свое происхождение из Старой Валирии.

В этой традиции сокрыта великая мудрость; Волантис – это город, в котором на каждого свободного человека приходится пять «согбенных татуированных рабов, шмыгающих повсюду» (ТД, Тирион VII, 385). Талиса Мейгир, возлюбленная Робба Старка в сериале, была благородной уроженкой Волантиса, созданной для «игры на арфе, танцев и цитирования стихотворений на валирийском». Она покинула город, когда осознала всю пагубность работорговли (2.8). Ее брат утонул в Ройне одним жарким днем, играя с другими детьми. Его спас раб, который умел делать массаж сердца; в тот день Талиса поклялась, что она оставит бессмысленную жизнь знатной девушки («танцы и маскарады») и начнет обучаться, как тот раб, медицине. Когда она достаточно выросла, чтобы покинуть свой дом, она решила, что не будет жить в городе, где процветает рабство, и отправилась в Вестерос, где рабство запрещено законом. Но теперь напряжение среди рабов нарастает. Это беспокойство отчасти вызвано религиозным течением Владыки Света, Р’глора, о котором мы поговорим позже, и слухами, просочившимися из залива Работорговцев, о том, что Дейенерис освобождает там рабов. Красная жрица Бенерро каждый вечер молится в Волантисе за равенство среди людей, и ее слушает множество рабов и бездомных. Тирион и Варис пробираются в поисках борделя через многолюдный торговый мост с крытыми галереями – такой, как Лондонский мост в Средневековье или Риальто в Венеции (5.3). Тирион останавливается, чтобы послушать красную жрицу, женщину с азиатской внешностью, которая обращается к восхищенной толпе рабов, взывая к Дени в качестве их спасителя. «Красный Бог, – громко произносит она, – слышит короля так же, как он слышит раба. Он слышит каменного человека в его печали». «Удачи в борьбе с распространением серой хвори с помощью жрицы», – издевается Тирион, и Варис спешит увести его оттуда.

Вдова из порта, бывшая рабыня, вместе с деньгами приобретшая влияние в городе, понимает, что Волантис может пострадать, если Дейенерис направит свою кампанию по освобождению рабов на этот город. «Скажите ей, что мы ждем. Пусть приходит, да поскорее» (ТД, Тирион VII, 406), – говорит вдова, чье лицо хранит шрамы от татуировок рабыни, которые она свела, обретя свободу.