Среди волков

Кладу сумочку на стул и тянусь обнять доброго знакомого. Он отвечает взаимным объятием, уже не таким крепким, как прежде: возраст дает себя знать.

– София, чему обязан таким счастьем?

От Фреда пахнет старыми книгами. Он берет мои ладони в свои холодные, покрытые морщинами и пигментными пятнами руки.

– Роб упомянул, что вы работаете над чем-то потрясающим. Не смогла пройти мимо, вы же меня знаете, – застенчиво пожимаю плечами.

– В самом деле? Ах, вечно жадная до знаний, юная София!

Положив документы в лоток из серебряной проволоки с надписью «Испытание C-M110508», он зовет меня за собой.

– Вся эта шумиха на улицах напоминает шестидесятые! – шаркая впереди, рассуждает Фред о протестующих в центре города. – Знаю, ты обиделась, что я не посвятил тебя в прошлый проект, но подвергать тебя воздействию патогенов я никак не мог. Зато этот, – он светится восторгом и потрясает указательным пальцем в воздухе, – этот тебе точно понравится, моя любопытная София.

Фред останавливается возле рабочего места, где три сотрудника, оживленно что-то обсуждая, нависли над стоящим в перчаточной камере микроскопом. Они дружно поднимают головы, приветствуя Фреда, но в мою сторону даже не глядят. Интересно, знают ли они, что я – жена главного босса? Впрочем, им, наверное, все равно. Я заметила, что ученые из компаний Роба мало уважают таких, как я: мол, не «заработала» положение в обществе интеллектуальными заслугами.

– Вы позволите? – спрашивает Фред подчиненных, которые тут же разбредаются по лаборатории, оставляя перчаточную камеру в распоряжение шефа. – Это, дорогая София, один из наших самых интересных проектов! – Его выцветшие карие глаза под толстыми стеклами очков светятся восторгом.

Фред уже давно на пенсии, но обожает работу, и ему нравится преподавать. А уж Роб своего не упустит: продержит Фреда до последнего, выжав из его интеллекта кучу денег. Мой муж – гений в том, как нанять сотрудников гораздо умнее себя и дать им должности, на которых они максимально проявят свои таланты.

Фред надевает перчатки и защитные очки поверх обычных. Затем вставляет руки в толстые рукава-перчатки камеры. Осторожно убирает стоящую под микроскопом чашку Петри[4] и помещает на ее место другую. Чуть трясущимися руками отмеряет белый порошок и ловко высыпает в чашку.

Повинуясь его жесту, подхожу к микроскопу и принимаю протянутые мне очки и перчатки.

– И что же это?

Фред берет с металлического подноса перчаточной камеры заполненный прозрачной жидкостью шприц.

– Сильнодействующее соединение. Эффект воздействия аналогичен морфину. Связывается с белком плазмы. – Облизав губы, он прижимается защитными очками к окулярам микроскопа.

– Что вы с ним делаете? – вновь спрашиваю я, наклоняясь ближе и натягивая вторую перчатку.

– Ищем идеальное значение рН, при котором эта промежуточная модификация фентанила попадет точно в центральную нервную систему. – Не отвлекаясь от микроскопа, Фред поворачивает ко мне голову и предлагает, заранее зная ответ: – Юная леди желает взглянуть?

Я охотно киваю и расплываюсь в улыбке.

– А зачем менять лекарство, если оно и так действует?

– Как болеутоляющее оно служит безотказно, однако мы пытаемся направить его на купирование определенных болевых синдромов.

Надеваю защитные очки и наклоняюсь над микроскопом, сцепив руки за спиной. Фред регулирует ручку настройки.

– Ух ты! – С любопытством маленькой девочки слежу за разворачивающимся представлением: Фред капает немного жидкости из шприца на порошок, и материя меняется у меня на глазах.

– София?

Оторвавшись от микроскопа, встречаю его вопросительный взгляд.

– Я слышал, последнее время в городе стало неспокойно… Ты ведь понимаешь, что надо быть осторожной?

– Вы про убийства в Дип-Ривер?

– Да.

– Я не лезу на рожон. Вы же меня знаете. – Снимаю очки и аккуратно кладу на твердую металлическую столешницу.

– Знаю-знаю. И твое неуемное любопытство ко всему новому тоже знаю. – Мы улыбаемся друг другу. – Ты любила учиться, когда приходила сюда вместе с Бенджамином, прежде чем тот… ушел. Впитывала новые знания как губка! – Фред хихикает, умиляясь простоте выражения.

Улыбка не сходит с моего лица, однако сердце бьется чаще при упоминании Бенджамина Бута. Вспоминаю, как млела от его прикосновений, какие нежности он шептал мне на ухо, вспоминаю его ласковую улыбку, чем-то похожую на улыбку моего мужа… Впрочем, радостные воспоминания тут же сменяет печаль, быстро заполняя возникшую в душе пустоту.

Мы с Беном провели в стенах лаборатории немало времени, наблюдая за научными экспериментами. Он учил меня с огромным терпением и удовольствием, я отвечала взаимным интересом. Эта комната хранила «нашу» тайну: никто не знал, кем мы приходились друг другу. Я – назойливая жена босса, Бен – директор по развитию, который, как Фред сейчас, проявлял ко мне доброту и хорошее отношение.

Фред убирает в сторону чашку Петри, на содержимое которой мы только что смотрели, и достает еще одну, со свежим белым порошком.

– Это – цитрат фентанила. Но не простой, а наш собственный.

Он помещает препарат под объектив микроскопа.

– Что значит «ваш»?