Среди осколков

– Они наверняка у Рутила, почему ты не сходил к нему?

– Я был у него, господин. Но и Рутила тоже нет.

– А что сказала моя жена? Где дети? Впрочем, зови ее, я сам спрошу.

– Жены вашей тоже нет.

– Как нет?

Гиацинт несказанно удивился. Он привык, что его жена, тихая Раита[23], всегда была дома, за исключением редких случаев, когда кому-то требовалась ее помощь. Раита создавала картины из разноцветных камней и большую часть времени проводила на крыше дома-гриба, которая была переоборудована в мастерскую.

– Нет ее. Ни дома, ни в мастерской, ни у соседей. И ее никто не видел со вчерашнего вечера. Соседи говорят, что ваши сыновья прибежали домой, потом они все вместе ушли к Рутилу, и больше их никто не видел.

– А у этой девчонки с гнездом на голове спрашивал? Она постоянно крутится возле Аметрина, – спросил Гиацинт, имея в виду Сентарию.

– А как же. Увы, и она не видела Аметрина со вчерашнего дня.

Гиацинт принялся нервно расхаживать по залу советов, постоянно натыкаясь то на стол, стоявший в неудобном, на его взгляд, месте, то на постамент с нелепой статуэткой. В зале было темно и мрачно, окна потускнели и еле пропускали серый свет. Зал совершенно не походил на место, которое так радовало обитателей дворца и его посетителей. Он словно протестовал против захватчика. Гиацинт разозлился и заорал, сбросив статуэтку на пол:

– Сбежали, значит?! Ну, им же хуже! Пусть притащат сюда девчонку. Я подвешу ее вниз головой на площади, и Аметрин мигом явится. А через него я выловлю и остальную семейку. И заодно найди моего отца. С его помощью тоже можно надавить на мальчишку. Он такой жалостливый.

– Слушаюсь, господин Гиацинт, – Карнеол поклонился и начал пятиться к выходу.

– Не господин, а правитель, – высокомерно поправил самозванец.

– Простите, господин правитель Гиацинт, ваше черное высокоблагородие, – пролепетал Карнеол и, спиной открыв дверь, вывалился из зала.

Через пару часов он вновь стоял у двери и боялся войти. Новости он принес неутешительные. Стражники не нашли ни Сентарии с семьей, ни Галита, пропавшего прямо из лазарета, ни остальных друзей Аметрина. Словно предупрежденные кем-то, они исчезли в неизвестном направлении.

Кроме того, в Драгомире нарастал беспорядок. К утренним неприятностям добавились еще тысячи дел, которые требовали немедленного решения. Встали рудники, никто не добывал металл, не работали швейные, кузнечные и другие мастерские, закрылись лаборатории, а включив воду, обитатели дворца с ужасом увидели, что она течет тонкой прерывистой струйкой.

Глубоко вздохнув и согнувшись чуть ли не до пола, Карнеол осторожно вошел в зал, где Гиацинт развалился в большом кресле, принесенном из гостиной.

– Я с дурными вестями, господин правитель, – прошептал Карнеол и быстро рассказал обо всем, а потом добавил: – Думаю, это Луна с Эгирином вернулись и теперь нам пакостят. И друзей своих спрятали. Ведь Эгирин мастер по укрытиям. До сих пор никому не известно, сколько он настроил лабиринтов. Предлагаю начать обыск бывших владений Жадеиды.

Карнеол не успел договорить. Ему в голову полетела тяжелая ваза, расписанная самой Нефелиной, которая на досуге, как любая воздушная женщина, любила рисовать. С трудом увернувшись, Карнеол отскочил в сторону.

– Это все ты виноват! – прокричал Гиацинт, багровея и брызгая слюной. – Ты упустил девчонку с ведьминым сынком. Как я жалею, что Жадеида не убила ее и его заодно! Насколько было бы меньше проблем!

– Да, господин правитель Гиацинт! Надо уничтожить их, и Драгомир сразу потеряет силу духа.

– Да какая у них сила, – поморщился Гиацинт. – Пойдем проверим хранителей. Хочу лично убедиться, что они под надежной охраной. Девчонка однозначно придет за своим крысенком.

Фиччик, который томился в камере на самом верхнем ярусе подземелья, даже не подозревал о том, как его только что оскорбили. Он был занят, заговаривая зубы охраннику. По их плану, Чиру должна была вытащить у стражника что-нибудь острое, чтобы потом, когда все будут спать, вскрыть замок. Для начала нужно было заманить охранника в камеру.

Не придумав ничего лучше, хранители принялись изо всех сил стучать ложками по прутьям решетки, на которую из-за маленьких размеров пленников натянули дополнительную металлическую сетку. Раздраженный охранник тут же прибежал на шум и, распахнув дверь, заорал:

– Немедленно прекратить!

– Ах, что вы, это не я, – Фиччик опустил глазки в пол. – Неужели я мог совершить такое злодейство? Это трубы шумят. Говорят, что в них кончилась вода.

– Ерунду не неси. Трубы могут только гудеть, а тут звон такой, что голова лопается.

– Мне бесконечно жаль, что вы обо мне такого мнения, – притворно вздохнул Фиччик. – Я, крошечный хранитель, долгие тринадцать лет провел взаперти, в темном и тесном месте, без еды, без воды…

– Почему взаперти? Кто же тебя запер? – удивился стражник, плохо знакомый с историей хранителя.

– Судьба, – вздохнул тот и многозначительно пожал плечами, показывая, что дал исчерпывающий ответ.

– Как же ты выжил? – оторопел стражник.