Среди осколков

Только Аметрин с Эгирином пылали, как два факела. Кианит тоже был не прочь поучаствовать в поединках, хотя ему больше нравилось проводить время под водой. Вот его сестра Целестина – та росла боевой и всем говорила, что, когда вырастет, возьмет главный титул. Сегодня аудитория вновь изменилась. Прямоугольные стены стали круглыми, исчезли все углы, и зал напоминал цирковую арену. Единственное, что осталось неизменным, – это огромные окна, из которых лился солнечный свет. Стулья расставили на специальных помостах, возвышающихся один над другим, чтобы всем было хорошо видно. В центре зала поставили длинный стол для экспериментов и небольшую трибуну для распорядителя, который объявлял имена выпускников.

Правители сидели за высокой трибуной, но сегодня им пришлось немного потесниться, так как к ним присоединились старейшины.

Выпускники быстро заняли свои места. Кто-то сидел не шевелясь и беззвучно повторял про себя свой эксперимент, кто-то нетерпеливо ерзал, мечтая, чтобы все побыстрее закончилось, кто-то морщил лоб, пытаясь вспомнить еще что-нибудь.

В наступившей тишине Александрит объявил о начале экзамена.

– Как вы знаете, очередность в этом испытании определяет магический жребий, – напомнил он. – Когда вас выберут, не мешкая выходите к столу. Здесь есть все необходимое для любого эксперимента. На каждого отводится не более пяти минут. Итак, начнем. Кто же будет первым?

Над головами выпускников появились огоньки, которые метались туда-сюда, чуть ли не зарываясь им в волосы. Все, затаив дыхание, следили за их хаотичными движениями. И хотя каждому хотелось поскорее отмучиться, выходить первым было очень страшно. И вот огоньки, словно устав, остановили бег, собрались в один шар, подлетели к Эгирину и зависли над его головой.

– Честь выступить первым выпала Эгирину. Приглашаем тебя в центр зала, – объявил распорядитель экзамена.

Луна и Сентария замерли, следя за каждым движением друга. Сардер слегка приподнялся с места, на лбу у него появилась глубокая морщина.

Побледневший Эгирин подошел к столу для экспериментов. Там уже появился горшок с землей и все оборудование, которое Эгирин описал вчера на цифрологии. Вытерев вспотевшие ладони об ученический плащ, он приступил к опыту получения семян целовальника гостеприимного методом клеточной селекции[21]. Работа закипела в прямом и переносном смысле, так как была сильно ускорена магией.

Руки Эгирина мелькали, как крылья ветряной мельницы. Через пять минут его движения стали замедляться, и все увидели, что в горшке вырос самый настоящий Целовальник гостеприимный, только совсем крохотный. За несколько недель он достигнет нормальных размеров, к которым привыкли работники экспериментального сада Смарагдиуса.

Сардер и Цитрина придирчиво осмотрели растение и, не найдя изъянов, благосклонно кивнули. Не успел Эгирин прийти в себя, как огоньки уже определили второго ученика. Мгновение – и новый бледный выпускник стоял перед магическим столом, на котором была изображена карта Драгомира, перерезанная пополам бурной рекой. Ученику требовалось изменить ее русло, чтобы уменьшить поток воды и повернуть реку в другом направлении. Быстрое мелькание рук – и перед зрителями предстала хитроумная конструкция, с помощью которой река потекла в указанном направлении, по пути растеряв всю свою необузданность. Варисциту с Ларимаром хватило беглого взгляда, чтобы оценить безошибочное выполнение опыта.

Огоньки определили третьего участника. У Луны начали уставать глаза. Следить за всем этим мельтешением было сложно. Она подтащила к себе увесистый том истории Драгомира, который лежал на столе для правителей. Луна начала его изучать еще в первую неделю своего пребывания в Драгомире, но потом была вынуждена надолго отложить книгу.

Шепнув Сентарии, чтобы та толкнула ее, когда придет очередь Аметрина и остальных друзей, она погрузилась в главу о душе Драгомира. Луна чувствовала, что запуталась. Раньше она думала, что Древлий, Игнис и другие источники жизни петрамиумов – это и есть душа Драгомира, но оказалось, они лишь помогают Эссантии.

На книгу были наложены чары защиты. Эссантия не хотела, чтобы дорогие ее сердцу воспоминания попали в чужие руки. Луна смотрела, как буквы постепенно проступают на желтоватом пергаменте.

«…В тот день, когда образовался Драгомир и появились первые люди, в момент, когда солнце стояло высоко в зените, они услышали голос. В этом голосе не было ничего человеческого: ни тембра, ни хрипотцы, ни интонаций. Но он не был страшным. В нем слышались песни ручьев, трели птиц, мягкий шелест листвы, потрескивание огня и шепот ветра.

– Здравствуйте, мои дети! – произнес голос. – Я Эссантия, душа этого мира…»

Кроме первых жителей Драгомира, никто никогда больше не слышал голоса Эссантии. Поэтому их рассказы об этом чуде передавались из поколения в поколение и в итоге попали в летопись, которую сейчас читала Луна.