Среди мифов и рифов

Сейчас они танцевали с проститутками, бармен отбивал такт ногой, огромная женщина — хозяйка бара — не удержалась, налила себе глоток и тоже задёргалась за стойкой под быстрый джаз. Английские подводники сидели, накрыв бокалы тяжёлыми, огромными, боцманскими лапами, и спокойно дожидались, когда ангажированные девицы вернутся к ним на колени.

Французики ещё поиграли в известную у нас игру «стрелы» — надо метать в мишень стрелу с присоской на конце. И ушли в следующий бар.

А завтра все мы разойдёмся по всем морям и океанам. И опять подумалось о том, что так расходились из этих кабачков моряки столетие за столетием. Конечно, было и в наших душах ощущение морячности, приобщённости к всемирному морскому братству, ибо это братство есть. Оно есть у людей всех профессий, цеховое чувство. Кто лучше всех поймёт парикмахерa? Парикмахер. А тут ещё извечный якорь на фуражке, и какая-нибудь корона, и трёхлопастный винт на отворотах тужурки…

Полисмен время от времени заглядывает, пошутит с хозяйкой и девицами: как, мол, идут дела? Всё культурно? Всё пока культурно, дела идут ничего, только вот франк упал во Франции, французы на виски раскошеливаются с трудом, лакают ром, как малайцы… И как бы франк не зацепил фунт…

Чувство, что империя превращается в маленькое островное государство, преследует везде, даже в Тауэре. Там живут жирные, чёрные, огромные вороны. Пока в Тауэре существуют вороны, с Британией будет всё в порядке — такова легенда. Клетка открыта. Они топчутся в ней по кругу, как-то странно — вкривь и вкось, запрокинув головы с омерзительными клювами. Смотреть на воронов тянет, как тянет смотреть на покойника, хотя смотреть на него не хочешь.

Сокровища британской короны. Всё сделано, чтобы потрясти тебя. Стальные двери толщиной в метр, с рычагами, приводами, сигнализацией. Могучие полисмены на каждом углу. Барьеры узких проходов. «Не фотографировать!» И рядом с объявлением — гирлянды отобранных и засвеченных фотоплёнок.

Близко от Тауэра на фасаде трёхэтажного дома — гигантское изображение голой мужской спины, перекрещенной подтяжками. Брюки мужчины находятся в опасной ситуации. Одна подтяжечная пуговица уже вырвана с корнем. Другая пуговица держится на трёх нитках. Лопнут ниточки — произойдёт конфуз — мир увидит исподники несчастного мужчины во всей красоте. Надпись огромными буквами:

«ПОМОГИТЕ СПАСТИ БРИТАНИЮ!»

Но это не всё. Верхняя часть брюк изображает британский государственный флаг. Это ему, Джеку, предстоит соскользнуть с ягодиц, открыв миру исподники Джона Буля.

Достаточно грустное украшение центра Лондона. Но вызывает уважение беспощадность к себе. Трудно представить другой народ, способный на подобные шутки.

А ещё недавно Киплинг писал, и британцы повторяли за ним, вздрагивая от гордости:

Роса этот флаг целовала,
Туман его прятал густой,
В краю полуночных созвездий
Он нёсся попутной звездой!
Флаг Англии! Ветра дыханье
Навстречу бросается вам…

За точность перевода не ручаюсь, цитирую по памяти ещё курсантских времён.

Английские субмарины закончили стоянку раньше нас.

Опять катера растащили баржи.

Был день, ветра дыханье бросалось навстречу британским военно-морским флагам на подлодках.

Любое гражданское судно приветствует военно-морской флаг государства, с которым существуют дипломатические отношения, приспуская свой.

Я стоял на мостике со свистком в зубах, вахтенный матрос занял позицию у флага и распутал фал.

Рубка первой субмарины поравнялась с нашей. Группа офицеров-подводников оказалась ниже меня. Я видел их с птичьего полёта, весь их узкий и тесный мостик, плеши перископов и дыру люка в центральный пост.

Свисток был отличный — настоящий английский штурманский свисток — подарок старпома. До получения подарка я использовал в торжественных случаях затычку-свистульку спасательного жилета.

Воздуха я не пожалел. Мой свист соколом пронзил серенькую дымку над Суррей-Коммершел-доком. Матрос в корме с отменной чёткостью приспустил флаг.

Английские матросы приспустили свой. Они уже давно видели наши приготовления, но запутались с фалом. Офицеры-подводники взяли под козырёк, глядя вверх, на меня. Я опять вспомнил своё военное, чуточку подводное прошлое и, поколебавшись, взял под козырёк штатской рыжей кепи. Хорошая флотская фуражка была бы здесь более к месту.

У английских офицеров был несколько смущённый вид. Дело в том, что лодку буксир тащил кормой вперёд. Не очень грозно выглядит субмарина в такой паршивой позиции. Но мы обязаны были приветствовать британский флаг. У британского флага нет переда и зада — он одинаков со всех сторон.

Прошли положенные мгновения, и я свистнул два коротких. Наш флаг поднялся до места. И английский сделал то же самое.

Между мною и британскими подводниками на рубке лодки было метров пять. Командир — маленький, рыжебородый, суровый — опустил руку от огромного козырька и негромко, но отчётливо сказал по-русски:

— До свиданья!