Среди богомольцев

Убедившись в легковерии нашего народа и придумывая средства к увеличению сбора, эти представители Афона часто увлекаются подобным образом и увлечение их иногда доходят до последних границ терпимости. Из множества фактов подобного увлечения, расскажу один факт, переданный мне очевидцем. Несколько лет тому назад в Казанской губернии монахи, выдававшие себя за сборщиков афонских, возили с собою по деревням большую чашу, до краёв наполненною маслом. В масле плавала косточка. Эту косточку сборщики выдавали за часть мощей какого-то святителя, а масло за миро неиссякаемое. Ополоумевший народ толпами ходил за ними и за большие деньги покупал это масло, чтобы мазаться им в случае разных болезней. Кучи денег сыпались в карманы сборщиков, но они почему-то побоялись долго оставаться в тех краях и решились отплыть со своей святыней в Нижний Новгород. Не рискуя ехать вместе с прочими пассажирами, они наняли особый пароход, под тем предлогом, что многие недостойны ехать с такой святыней. При этом, говорят, некоторые купцы неотступно просили взять их с собою, и за каждый билет на пароходе платили по триста рублей серебром. И много фактов подобного рода приходилось мне слышать, – фактов печальных, в которых, право, не знаешь чему удивляться более: ловкости ли сборщиков или легковерию нашего бедного народа? Случается, впрочем, что под именем Афонских сборщиков тут промышляют сборщики особого рода, которые обыкновенно кончают свои приключение в рудниках сибирских.

Сановные представители Афона не ходят по деревням и селам, не выпрашивают по квартирам и книжку, но сохраняют приличную сану важность. Приехав в какой-нибудь город, они нанимают особую квартиру и объявляют в газетах, что такие-то сборщики остановились там-то и принимают желающих в такие-то часы. При этом помещают они краткое описание своей обители, её редкого благочестие и непомерной бедности (при чём большею частью искажают правду [61]); затем, в заключение, прибавляют несколько душеспасительных слов. Написав такое объявление, сборщики спокойно остаются дома в полной уверенности, что деньги придут к ним сами, и деньги действительно идут. Чудноё имя Афона привлекает к ним множество сердобольных благотворителей, которые несут им посильную ленту, ради спасение душевного. Эти сборщики играют ту же роль по отношению к нашим, так называемым, образованным классам, какую играют сборщики не сановные по отношению к простому народу. Их приглашают в разные дома для молебнов и назидательных размышлений, с уважением расспрашивают о чудесах и подвигах братии афонской и здесь-то, среди набожного и влиятельного общества, окруженные общим вниманием, сборщики излагают взгляды афонские на мир, на науку, на людские отношение и прочее. Не мудрено, что набожные люди слушают эти речи как законы жизни святой, и какая-нибудь старушка долго потом остаётся под влиянием этих речей.

– Да! проговорит она в размышлении: – все это правда святая; я и сама так думала!… И в ней является благочестивое желание ещё раз послушать этих праведников и снова шлёт она за ними свою карету.

Собрав в городе достаточное количество подаяний и заметив, что дольше оставаться в нем нечего, сановитые сборщики отправляются в другие города и действуют опять таким же образом. И так переезжают они из города в город до тех пор, пока не выйдет срок, дозволенный для сбора.

Замечательно, что наши русские монахи не совсем жалуют афонских и принимают их довольно сухо. Особенно не любят их наши сборщики подаяний, у которых те отбивают значительный доход. Раз как-то мне пришлось говорить с таким сборщиком об этом предмете, и он высказал мне при этом всю накипевшую на сердце горечь.

– Наш брат, говорил он мне: – всю жизнь ходи да кланяйся по кабакам да трактирам: где выругают, где запросто вытолкают, и редко кто копеечку даст; а они сидят себе в келье, двери раскрыты, а народ к ним валом валит, да всё не простые какие нибудь, а господа.

– И много жертвуют?

– Да средним числом целковых по сту в день будет. Что золота да серебра одного нанесут, утварь разную, подсвечники, чаши, евангелие с каменьями, ризы – видимо невидимо. Сиди только да принимай. А вот нашему брату, так небось и издали не покажут вещёй таких: стянет, думают… Целую жизнь ходи озираючись, что сраму-то одного наберешься…

– Зато ведь они с горы афонской.

– Так что-ж, что с горы? Бог-то разве не везде один?… – Нет, у нас только на иностранное мода, а свой человек хоть лоб разбей: толку не будет.

Конечно, в этой желчной исповеди отчасти выразилось оскорбленное самолюбие и религиозный патриотизм нашего сборщика, но правда и то, что афонские сборщики, почти без всякого труда, собирают в России огромные суммы денег и привозят на Афон по нескольку тысяч русских полуимпериалов, кроме драгоценных вещей.