Среда обитания – Любовь

Талый снег, почерневший, тяжёлый.

Ароматной тревоги отец.

На постели один и голый,

Неужели такой он, конец.

Это первая будет весна,

Когда ждать ничего не пытаюсь.

Проскочил весь колодец до дна,

Не хватал всё в захлёб и не каюсь.

Грабли спрятаны в новом чулане,

Ждут у стенки других ходоков,

Я ведь раз наступил как в тумане,

Много выплыло красочных слов.

Растряслось то, что мозгом зовётся,

И понятны вдруг стали пути,

По которым душа так рвётся,

Распахнувшись, беспечно пройти.

Как не растягивай дорогу,

Какой кабриолет не подгони,

Но ехать ночью и к острогу,

Вокруг не города, а камер лишь огни.

Не смущайтесь те, кто счастлив,

Весенней радостью дыша,

Я не завистливо участлив,

Пейте жизнь, пока хороша.

Не выпадет вам участь пониманья,

Что здесь ограничен обзор,

Алгоритмом одежды снимания,

Под ангельских вздохов хор.

Не я придумал то, что нам досталось,

И зря старался подсмотреть,

Как солнце через тучи опускалось,

Чтоб Землю с другой, стороны обогреть.

картина

Я и не знал, что любовь как картина,

Может и блёклой внутри пребывать,

Цветами пастельными играет долина,

Где только лучшее дано отдавать.

Тут нет стреляющих в рёбра желаний,

И не сведёт до истерики-"нет"!

А одеваются в скромность мечтаний,

И в бесконечность крыш парапет.

Но не гудят здесь признаний восторги,

Юности там, где- то пируют вдали,

Здесь тишина и возможностей морги,

И картотека всего, что смогли.

Но как твердыня, что б не случилось.

Того что потом обрастёт суетой,

Взгляд твой и кротостью всё облучилось,

Все наши джунгли в декораций отстой.

Слёзы внутри, дожди омовений,

Милая ты из прошлого гений,

Что в настоящем-источник мгновений,

Меня в этом мире исчезновений.

Я ухожу, улетаю, сгораю,

В светлом пожаре далёкой звезды.

Да мы тогда ещё были с тобою,

Два края жизни, я там в начале и ты.

Картина не маслом, картина судьбой.

Не вся из улыбок, не вся из добра,

Там всё как в дымке, я не с тобой,

А вот дожди были прямо с утра.

куда тут денешься

Сбежать из тела,

Спрятаться в раю,

И переждав невзгоды,

Вдруг проснуться.

Да так нельзя,

В родном краю,

Все годы и не увернуться.

От секунды до укола,

От улыбки до рассола,

Всё твоё до волоска.

До последнего броска,

Окурка в урну, старого носка.

Груздём назвался,

Вот и кузов.

И то не оправданье, что не помнишь,

Как соглашался, может рвался,

В мир этот шебутной.

И что надеждами зарвался,

Что ты здесь нужный и родной.

Тут самому себе, сначала пригодись,

И отгоняй привычки рая.

Ты тут не бог, давай окстись,

И не кричи, желаньем душу мая.

Вперёд, шажками, не спеша.

Любовь как анальгетик,

Победа над собою хороша,

И тут упрямство как генетик.

От удивления и до умиления,

По страху буд – то по канату,

Держа громадину сомнения,

Как за чеку, решения гранату.

Всему свой срок.

А срок лишь здесь.

И память будет тешиться,

Что ты вернулся, целый, весь,

И с радуги смог спешиться.

любовь приснилась

А мне вчера любовь приснилась,

Старушка в розовом пальто.

Меня увидев удивилась:

"Ты жив ещё, не на авто?"

Раскрыла зонтик, улыбнулась,

Глаза взорвали мир вокруг.

Потом капризно вдруг надулась,

В меня вонзила холод рук.

Ну да, мы плохо распрощались,

Я тосковал вначале по тебе.

Шкафы с разлуками перемещались,

Вход прикрывая злой судьбе.

Я видел ясность нежности касаний,

Я слышал шорох движенья ресниц,

И тайный код тепла посланий,

На встречу звёздных колесниц.

Мы были там, где нет людей,

А лишь сиянье душ влюблённых.

Там мы гоняли табун страстей,

Ещё нагих, чудных, неоперённых.

Ты перекатывалась смехом,

В ладонях солнечным лучом,

И отлетали сказки эхом.

Веселью счастья тучи нипочём.

Потом спускались долго, кувыркаясь,

Руками ноги толкая ввысь.

Помятые и мокрые, брыкаясь,

Как буд то снова родились.

Но ты ушла, лишь ароматом,

Далёкой ласки одарив,

Всё то, что проскочило автоматом,

Ворвалось в сна чудной мотив.

мы пишем о любви

Строки, книги, библиотеки.

Горы в высь, океаны в даль…

Всё о любви возводят человеки.

Что б было их безмерно жаль.

Страдают ли, кричат от счастья,

Вонзают нож иль слепнут навсегда,

Всё о любви, без их участья,

Не пискнет ни одна беда.

Глазами видим руки ,глазки,

Цвета окрестностей и лошадей.

Но мы не видим, какие сказки,

Кипят за душами людей.

Приходит время инстал ляций,

И чудо генерации страстей,

При помощи известных граций,

До высоковольтных добирается сетей.

А там уже свои законы

И ты не просто существо,

А отражатель для иконы.

И для движенья вещество.

И потекли слова отжима,

Из винегрета о любви,

Где лишь одно-промчались мимо,

Пусть и очистившись в крови.

Мы больше как рогожи, мох,

Ненужное собою тормозим,

И там потом, совсем не плох,

Мир, что любовью не делим.

бред

Шёл и кажется был снег.

Июльский жаркий снег,

С снежинками тяжёлыми как век.

И с сердцем оборвавшим свой забег.

Шёл, так летают камни,

Над землёй в висок судьбе,

И скрипели гулко ставни,

Глаз прикрытых в ворожбе.

Брёл и падали мёртвые тени,

На зелёную гладь полей,

И шипели бесполезно от лени,

Волоски остриженных дней.

Шевелюра свернувшихся чувств,

На глазах полысела до блеска,

Ветер выл от свободы буйств,

И от жуткого боли довеска.

Шёл прижечь у памяти срезы.

Оборвать заплутавшую речь.

Подорожник найти на порезы.

И потом ещё долго жечь,

Листья осени и восхищения,