Среда обитания

– Нет. Всякий Свободный может стать Охотником, если таланты позволяют. Можно, к примеру, пойти в обучение, или же в диггеры, или на войну завербоваться… Главное – природный дар и опыт! Ходишь в Отвалы и Штреки, лазаешь по Щелям, кого охраняешь, кого убиваешь, и лет через десять ты – Охотник. Конечно, если останешься жив.

– В мои времена тоже были Охотники, – сказал инвертор. – Назывались они по-разному, но суть была неизменной: люди, избавлявшие других людей от всяких проблем. За плату, разумеется. – Дакар вздохнул. – Сказать по правде, Крит, они мне никогда не нравились.

– Почему?

– Они продавали свое мастерство за деньги. Опасное мастерство! Мне представляется, лишь тот достоин им владеть, кем правят не деньги, а долг, справедливость и честь. В общем, благородные императивы.

Еще одно странное слово! Но смысл его был ясен – похоже, он имел в виду Догматы или нечто подобное.

– Мы думали, – снова начал Дакар, – мечтали и надеялись, что в будущем Охотников не станет. Ни Охотников, ни солдат, ни армий, ни денег, ни войн, ни насилия… Я мог бы назвать еще сотню вещей: голод, болезни, бедность, безумные авантюры, социальное неравенство и многое другое, – от чего, как нам казалась, грядущий светлый мир освободится раз и навсегда. И вроде бы, черт побери, мы двигались в нужном направлении! Прогресс в науке, прогресс в экономике, прогресс в политической сфере… Безусловный прогресс, что бы там ни говорили о терроризме и религиозных распрях! Как-никак многие страны избавились от тоталитарных режимов, даже мое богоспасаемое отечество… – Он горестно вздохнул. – Двигались, двигались – и к чему пришли?.. К живым фаллоимитаторам, к ублюдочному искусству, к жизни троглодитов в переполненных пещерах…

«Очень напоминает рассуждения блюбразеров», – подумал я, а вслух произнес:

– В наших пещерах голодных нет, и о болезнях я не слышал. Можно жить.

– Существовать, Крит, существовать! Жизнь и существование – разные понятия…

Он вдруг начал рассказывать мне о своих близких, о том, что называлось в древности «семьей», и о семейных обычаях. Якобы существовал обряд, соединявший навечно мужчину и женщину, и жили они в одном и том же патменте, вместе с детьми, которых полагалось кормить и обучать. Я не очень понял, как это выглядело в реальности – ведь оба они, мужчина и женщина, работали, и никаких особых навыков по обучению детей у них, похоже, не имелось. Кроме того, как эта парочка выносила друг друга? Жить десятилетиями вместе, без права на уединение, без перемен, без новых радостей, не глядя на других мужчин и женщин как на желанных партнеров… Что за дикость, гниль подлесная, что за тоска! Но самым, пожалуй, чудовищным было то, что дети рождались не в инкубаторах из оплодотворенных яйцеклеток, а вылезали на свет прямо из женской утробы. Как могли они там поместиться? Как исправляли генетические нарушения? И сколь тяжелым был процесс вынашивания и рождения потомства? Видимо, таким же мучительным, как смерть, ибо, по словам Дакара, умирали его современники не в Стволах Эвтаназии, а жутко и долго.

Странные истории! Страшные!

Слушая их, я не мог понять, сам ли он придумал эти байки или за его словами что-то все-таки стоит, что-то действительно существовавшее в незапамятные времена – может, на Земле, а может, на другой планете. Мне вспомнилась гипотеза кормчего Йорка о пришествии чужих, и я подумал, что те чужие – предмет туманный и сомнительный, а вот Дакар вполне реален. Он, безусловно, был чужаком, и тут я согласился с Эри: другие знания и опыт, другие мысли, иначе думает, иначе чувствует… И в том, что он несчастен, Эри тоже не ошиблась. Жить в ту мрачную эпоху, которую он описывал, и оставаться счастливым было просто невозможно.

Верить ему? Не верить?

Я прагматик, а потому решил: если сущность Дакара непонятна и никто не знает в точности, Дакар он или не Дакар, то этот вопрос придется отложить. Сейчас интересней другое – как он стреляет и как себя ведет. Стрелял он неплохо и был не слишком надоедлив – во всяком случае, развлек меня на долгом пути к Керуленовой Яме.

За километр до нее я объявил привал. Спускаться в Яму нужно с осторожностью, не такое это место, чтобы зевать, – манки набегут, только успевай поворачиваться. А поворачиваться лучше отдохнувшим. Для отдыха был оборудован тупик метрах в семистах от спуска в Яму, что-то наподобие убежища с узким щелевидным входом, в который крысе не пролезть. Здесь останавливаются крысоловы, Охотники, проводники с клиентами и прочая публика, которой любопытно слазить в Яму.

Мы протиснулись в щель, я выжег всяких мелких тварей, подвесил осветительный шар и снова прошелся огоньком по стенам и потолку. Затем отстегнул огнемет.

– Располагайся! Сейчас поедим и отдохнем.

Инвертор, усмехаясь, сел.

– Мясных червячков?

– Нет. Вот это.

Я вытряхнул на ладонь таблетку концентрата и протянул ему.

– Глотай, не разжевывая.

Он все же разжевал и скривился.

– Ну и еда… безвкусная, будто опилки… Это что такое?

– Пищевая капсула. Белки, жиры, углеводы, уплотненная жидкость. Все, что нужно для активной жизнедеятельности.