Сражайся как девчонка

Газ из скалы или ливень, подмывший скалу, были причиной того, что мы едва не погибли? Бестолковые или нет, дикие или не очень, канвары грелись у пламени, и рожи у них были бесконечно довольные.

— Вот же дрянь, — услышала я и повернулась. — Ружья, — Ару с досадой крутил головой, — Симон, найди ружья, скорее.

Зашуршали камни, люди ожили, я вернулась к наблюдениям за монстрами. Полно, да такие ли канвары чудовища? Убивают развлечения ради — да. Животные тоже так делают. А ради чего был готов убить меня Мижану? Кто больший монстр — существо, близкое по сознанию к зверю, или же человек, которому дан для чего-то разум?

Я дернула веревку, обратив на себя внимание Ару, и отправилась смотреть окна возле сортира. Разочарование бывает разным — в ожиданиях, в людях, но сильнее всего оно бьет тогда, когда не оставляет и шанса.

— Эти окна уцелели, — скрипнула я зубами. — А порох? Порох уцелел?

Конечно же, нет. Дорога открыта — через огонь и трещину в скале в логово повеселевших канваров, освоивших первую ступень пирамиды Маслоу, удовлетворивших свои базовые потребности.

Я перешагнула расщелину, вернулась в стабильную часть маяка — или мне она таковой показалась — и отвязала веревку.

— Идите все сюда, — позвала я. — Будем думать, что делать дальше.

— Может, получится выйти через лаз? — предположил Ару, сматывая веревку. — Не всем, но хотя бы тебе и женщинам?

Симон протянул ему ружья. Одно выглядело целым, второе погнул упавший камень, и Ару отбросил его в сторону, дальше к окнам. Жест отчаяния, но мне ли упрекать? Доктор сидел в отдалении от прочих и не сводил взгляд с мертвого Мижану.

Очередную жертву мы принесли кому-то. Интересно, а что Молчащие, странные боги этого мира, не они ли требуют от нас чью-то кровь?

— Выводи их, — настаивал Ару. — Жизель, младенцев, Симона, Мишель. Люсьена и Анаис не пролезут.

— А вы?

Он прав, он прав, но — но, о котором опять никто не подумал.

— Я не уверен, что подземелье стабильно… Я имею в виду, — поправилась я, но уже без досады — так, не поняли — переиначу, — неизвестно, можно ли там пройти и насколько велик риск обрушения. И пещеру могло засыпать.

— Треснул маяк, — возразил Ару. — А не скала.

— Да, но в случае со скальной породой наверняка сказать нельзя, — продолжала я. — Надо разведать.

Кого отправлять? Я оглядывала людей. Симона? Жизель? Нет. Пойти самой? Кто умрет и как мне принять решение, когда у меня выбор между собственной жизнью и жизнями тех, кто не умеет, не обучен, не нанимался?

Выход есть всегда, если внимательно смотреть по сторонам и многое слышать. Есть ли время сейчас на это?

Я подошла к телу Мижану. Обносить брошенные дома, воровать, накрывать умирающих своей одеждой, грабить покойников — чему меня еще научит этот мир? Это ведь я должна нести в него прогресс и свет, а получается наоборот. Это я должна рассказать, что надо мыться, как перестроить город, чтобы он стал безопаснее, как сделать водопровод — как, кстати, — я должна научить их мыть руки, особенно докторов, объяснить, как важно знать грамоту. В кино и книгах такие как я не строили разве что атомные электростанции дикарям, но общество в целом, как и отдельные люди, должно дорасти до знаний и технологий. Можно учить ребенка английскому языку, но не управлению самолетом…

Я начну с малого, так? Гигиена, образование, безопасность. Я начну — кто мне даст, кто я такая, никаким монашеством не объяснить мои предполагаемые попытки, и это если какой-то действующий монах в два счета не разоблачит меня. Прогресс и учение? Моя дорога — в дом веселых девиц с искалеченными жизнями и печальными лицами. Мой удел — доживать, а не командовать.

Может, спустя пару недель я буду вспоминать эти дни как самые счастливые в моей жизни.

Я опустилась на колени, принялась расстегивать камзол Мижану. Я услышала крик доктора, глухой удар, и даже не обернулась. Деньги. У Мижану были деньги и драгоценности… Вот они.

Я повернулась к доктору и держащему его за шкирку Ару с браслетом в руке.

— Я прикончил его в честном бою, — сказала я, — и это мои трофеи. Я дам тебе кое-что, если ты только вернешься. Так что это в твоих интересах, кусок дерьма. И учти, ты последний, кто из вас троих выжил.

Я грабила покойника, и совесть моя молчала. Мы все заслужили эти богатства, поделим по справедливости. Ару волок доктора к люку, и тот негромко бормотал угрозы в мой адрес. Подоспела Анаис и дернула люк, но ничего не произошло.

— Держи-ка его, — Ару вручил доктора Анаис, — я попробую.

Я с такой силой сжала очередную побрякушку, что острый край до боли врезался в ладонь. Откуда у Мижану столько драгоценностей, он не выглядит аристократом. Переодет, как я? Другая причина? Я, чтобы отвлечься от стараний Ару открыть люк, присмотрелась к рукам Мижану. Нет, даже с учетом того, что мои собственные руки изрезаны в мясо за эти дни, даже если я была не аристократкой, а обеспеченной горожанкой, я не работала, а Мижану — да. Ростовщик? Скупщик? Нечестный на руку ювелир?

Ару выпрямился и покачал головой.

— Заклинило, — он вздохнул. — Похоже, ты прав и скала действительно…