Сражайся как девчонка

— Не думаю. Они должны знать, что можно попытаться взобраться по той стене, по которой лезли вы с Рошем. Тебе было сложно, но ты и не матрос.

— Тогда что им надо?

Ару не ответил. Один из матросов, осматривающих разлом, подбежал к прячущимся в скалах приятелям, выскочил оттуда секунд тридцать спустя, сжимая что-то в руке. Вспыхнул огонек.

— У него вечное кресало? — удивилась я. Впрочем… почему нет? На корабле, наверное, незаменимая штука.

— Стащил у кого-то в городе, — равнодушно откликнулся Ару. — А может, прикончили капитана или капеллана…

— Они собираются поджечь газ, — перебила я.

Насколько это опасно? Даже предположить нельзя. Все может рвануть, а может остаться неизменным. Но помешать мы им никак не могли. Два ружья и, скорее всего…

— А сколько у нас пороха?

Попробовать подорвать окна возле склона? Тоже огромный риск, но если правильно рассчитать силу взрыва… и некому. Матрос шел и что-то высматривал, иногда щелкая кресалом.

— Только на мое ружье. То, что было у Роша, погибло с ним.

Вспышка, другая. Это походило на газовую горелку и выглядело так же безопасно, разве что пламя поднялось метра на полтора, но оставалось ровным. Матрос завопил, остальные стали выползать из укрытий и собирать все, что было раскидано, и все, что оставалось в мешках и было аккуратно сложено. Те, кто не занимался сборами, заряжали оружие.

Дерьмо прогорело, вонять стало сильнее, зато ливень начал стихать. Море волновалось по-прежнему, затишье временно, и кто умел предсказывать погоду на море лучше, чем моряки?

Застучали в люк — вернулись Мижану и доктор. Анаис наорала на них, я не поняла за что, но мне было плевать. Плевать, сейчас все изменится для нас, только вот улучшит или ухудшит?

Матросы собрались, столпились, потом один восторженно крикнул — я тоже увидела почему: корабль. Из-за скалы слева показался корабль, я сомневалась, что в такое волнение кто-то спустит за матросами шлюпку, но ошиблась. Еще до того, как шхуна бросила якорь, с борта скинули что-то огромное, тяжело плюхнувшееся в воду и поднявшее тучу брызг. И это послужило сигналом: матросы дали первые залпы из ружей и с криками бросились к берегу, не забывая стрелять.

Канвары даже не вздумали атаковать. Сидели себе и сидели, как каменные. Горел газ, плот подбирался к берегу, и краты лениво расползались. Людей они не боялись.

— Ару? — я легонько толкнула его локтем. — Если из кратов делают обувь, почему они не реагируют на людей?

— Потому что на них охотятся только в море. На суше они собьют хвостом, костей не соберешь. В море проще. Да и работа эта сложная, охотников на кратов по пальцам пересчитать, а уж кожевенников тем более, — и Ару многозначительно замолчал. Я повернула голову — и он тоже смотрел на мои туфли.

Черт. Видимо, тут каждый второй догадывался, что я не бедная. Эй, люди, не бедная я была! Сейчас у меня из богатств хорошо если невинность. И жизненный опыт не отобрать.

— А сколько стоят туфли из кратов?

— Монет двести. У твоего монастыря, наверное, были богатые покровители, раз у тебя такие дары.

— Ага, — не стала спорить я. Удобно, очень. Удобно быть монахом, жаль, у меня вряд ли получится прожить им всю жизнь. Это если я ее проживу, эту жизнь, потому что ко всем моим проблемам добавились еще и туфли, за право обладать которыми мне запросто перережут горло. Хотя?..

— Если они такие дорогие, почему никто не попытался меня разуть?

Ару засмеялся. Обидно мне не было, я радовалась такой удачной легенде. Она помогала мне руководить, спасала от мелких и крупных неприятностей.

— А куда их девать? — все еще усмехаясь, продолжал Ару посвящать меня в тонкости мирской жизни. — Они садятся в точности по ноге, пока свежие, и хоть кажутся мягкими, носить их кому-то еще невозможно, запросто натрешь ноги так, что будешь помирать от гангрены. Знаешь, как мы ловим разбойников? Есть подозрение — смотрим человеку на ноги. За нападение на богатых людей в княжестве полагается смертная казнь, а нам, страже, за пойманного душегуба — хорошая награда.

— Очень справедливый закон, — ехидно заметила я. Плот пристал к берегу.

Матросы грузили свое добро, те, кто встречал их, удерживали плот на волнах. Затишье кончилось, дождь припустил с новой силой и почти скрыл от нас и берег, и дальние скалы. Я позвала Симона на пост, поманила Ару за собой — нам надо было срочно понять, что делать дальше.

После некоторых препирательств Ару согласился, что единственный вариант — уходить сейчас, подорвав окна. Нет матросов, канвары примерзли, дождь нам спасение, а не смерть. Смешно, но именно на камнях и в бурю я уже погибала однажды — сменила комфортную и успешную жизнь на существование. Была богатой — стала нищей. Была известной — стала никем. Жила в благополучном просвещенном мире — оказалась в богом забытой дыре. Имела перспективы — получила риск быть ограбленной, избитой, обесчещенной, скончаться в муках от болезни, которую у нас могли вылечить за несколько дней…

Ару бережно высыпал на ладонь порох, когда рука его сильно дернулась и драгоценная пыль просыпалась на пол. И пол — пол тоже дрогнул. И я вздрогнула.