Спутник следопыта

Иловатые берега болот, озер, ручьев, а в особенности пески и песчаные острова больших рек изобилуют следами. От ранней весны до поздней осени здесь оставляют свои «записи» все приходившие купаться, напиться, покормиться или просто посидеть на берегу, отдыхая под прохладным ветром от назойливых нападений комаров. В жару даже такие лесные великаны, как лоси и медведи, целые часы проводят в грязи болот, спасаясь от слепней, мошек и комаров.

Там, где над водой порхают лиловые лютки-красавки, а воздух сладко пахнет подсыхающими водорослями, по жидкому илу, сплетая причудливые узоры следов, бродят бок о бок водяная крыса и кулик-черныш, малая выпь-волчок и белая трясогузка, болотная курочка и ночная цапля-кваква. Тут же наделал глубоких дырочек длинный клюв бекаса, скрытого осокой от вражеских глаз, и отпечатались его тонкие пальцы. На кочках и корнях кустов лежат небольшие кучки обрезков стеблей стрелолиста, сусака, корневищ камыша. Это «обеденные столики» водяной крысы. Она приплывает с противоположного берега, держа корм в зубах, и здесь, укрытая камышами, поедает нежные сочные части растений.

Рис. 188. Утка-широконоска, растерзанная камышовым лунем (ум.). Оз. Чаны, Зап. Сибирь, Июль 1931 г.

Тут же рядом, на утоптанном участке берега, разбросано множество утиных перьев — следы крякового селезня, меняющего свой весенний наряд на более скромный — летний. Здесь норка вытащила на берег щуку, прополз уж, выбралась на солнце болотная черепаха, а там по грязному обсохшему ручью утка увела пешком свой пушистый выводок (одиннадцать штук — сосчитать нетрудно) из обмелевшего болота в более глубокое и сильнее заросшее. Вдоль берега вереницей прошли гуси, ощипывая листья и стебли растений, а дальше — на куче сухого тростника — камышовый лунь растерзал молодую лысуху, потом линного селезня кряквы и водяную крысу.

Местами у лесных речушек и речек от Лапландии, Белоруссии и Украины на западе до средней Сибири на востоке может посчастливиться найти следы поселения речных бобров[93]. Поваленные в реку деревья, обточенные на конус пни осин, ив, дубов и берез, со следами широких и сильных резцов, крупные стружки, протоптанные в прибрежной траве широкие тропы, издали заметные, белые, освобожденные от коры, ветви и обрубки, плавающие на воде, а на грязи — следы широких лап и хвоста — красноречивые указания на близость бобровых нор или хаток. В начале 30-х годов бобр считался у нас зверем очень редким, почти уничтоженным, но благодаря тщательной охране и искусственному расселению вновь появился теперь во многих местах лесной зоны СССР. Уплывая по реке на десятки километров за одно лето, бобры иногда внезапно появляются там, где их не было более сотни лет. Следы помогут найти эти новые бобровые поселения и организовать охрану этого замечательного зверя.

Рис. 189. Следы белой трясогузки на песке (е. в.). Бегающая птичка с длиной шага средней величины; задний палец длинный с относительно прямым когтем (сравни с рис. 129). Р. Волга у устья р. Суры. Август 1921 г.

Рис. 190. Следы бекаса (е. в.). Пальцы ног относительно длиннее и тоньше, чем у вальдшнепа; задний палец — длиннее, посажен ниже и отпечатывается почти полностью (сравни с рис. 200, 201). Р. Волга, окр. Н. Новгорода. Сентябрь 1922 г.

Рис. 191. Листья стрелолиста, срезанные и частично объеденные водяной крысой (ум.). Зверек в первую очередь съедает нежную беловатую часть черешка. Пойма р. Оки. Август 1939 г.

Рис. 192. Недозрелые плоды желтой кувшинки, срезанные и поеденные водяной крысой (ум.).

Другой ценный водяной зверек — выхухоль — очень редко отдыхает открыто на берегах и почти не оставляет на них следов. (О том, какие признаки указывают на обитание выхухоли и ондатры, рассказано на стр. 263–271.)

Обширные пески таких рек, как Волга, Кама, Ока, Двина и др., изрисовывают своими следами гнездящиеся здесь малые зуйки, речные и малые крачки, кулики — сороки и перевозчики. Больше всех наслеживает снующий по всем направлениям зуек. Всюду тянутся цепочки трехпалых отпечатков его лапок — прямые, извилистые, запутанные. Местами зуек как-то особенно «семенит» — это куличок токовал, завидев свою зуйчиху. Возле щеп и камней понакопает он несчетное число ямок и, в зависимости от положения солнца, прячется в тени то одной из них, то другой[94]. Где-нибудь среди сети следов помещается и его гнездо — простая ямка в песке с яйцами песчаной окраски.

Рис. 193. Ямки в илу — след клюва серого журавля (вверху) и серого гуся (внизу), достававших нежные побеги тростника. Журавль опускает клюв сверху вниз, под прямым углом к поверхности почвы, съедает только беловатые, нежные части побегов и бросает более плотные верхушки. Гусь делает косую и более крупную ямку, побеги съедает полностью (ум.). Озера Кустанайской обл. Июль 1936 г.

Рис. 194. Дерево, погрызенное бобром.

Рис. 195. След задней лапы бобра (ум.). Нога пятипалая, пальцы длинные; перепонки не отпечатались. Воронежский заповедник, 1940 г.