Спрут

Энникстер устало скрестил ноги.

— Ну, что вы врете, Рагглс? Ведь знаете же, что я на это не клюну.

Рагглс густо покраснел, но промолчал и только рассмеялся.

— Ну, если вы так хорошо осведомлены… — начал он.

— Так когда же вы думаете продать мне землю?

— Я человек маленький, мистер Энникстер, — ответил Рагглс. — Как только правление решит этот вопрос, я буду рад выполнить все формальности.

— Будто вы сами не в курсе? Бросьте, ведь вы не со стариком Бродерсоном имеете дело. Не втирайте мне очки, Рагглс. Хотелось бы знать, что значит вся эта болтовня в дженслингеровской газетенке насчет переоценки земель и повышения цен на наши участки.

Рагглс беспомощно развел руками.

— Я не являюсь владельцем «Меркурия», — сказал он.

— Ну не вы, так ваша компания.

— Если и так, то мне об этом ничего не известно.

— Да ну вас! Как будто вы, Дженслингер и Берман не заправляете здесь всем. Так что давайте на чистоту, Рагглс. Ну-ка, сколько Берман платит Дженслингеру за трехдюймовое объявление, которое ваша дорога помещает в газете, — десять тысяч долларов в год? А? Неужели не знаете?

— Может, уж сто для круглого счета? — сказал Рагглс, делая вид, что принимает слова Энникстера за шутку.

Вместо ответа Энникстер достал из внутреннего кармана чековую книжку.

— Ну-ка, дайте мне свою ручку, — сказал он. Держа книжку на колене, он выписал чек, осторожно оторвал его от корешка и положил на стол перед Рагглсом.

— Что это? — спросил Рагглс.

— Три четверти суммы в уплату за участки, принадлежащие железной дороге и входящие в мою ферму, из расчета два с половиной доллара за акр. На остальную сумму могу выдать вексель сроком на два месяца.

Рагглс затряс головой и отшатнулся от чека, как от чумного.

— Нет, я не могу принять. Не имею на то полномочий.

— Не понимаю я вас! — воскликнул Энникстер: — Ведь я предлагал вам такую же сделку четыре года назад, и ответ был тот же. Разве так дела делают? Вы же процентов на свой капитал лишаетесь. Семь процентов годовых за четыре года! Ну-ка, подсчитайте — изрядный куш получается!

— А почему же вы сами так стремитесь расстаться со своими деньгами? Вы ведь тоже можете иметь свои семь процентов.

— Я хочу быть хозяином своей земли, — возразил Энникстер. — Хочу ощущать, что каждый ком земли в пределах моей ограды принадлежит мне. Шутка сказать, даже дом, в котором я живу, мой собственный дом, — стоит на участке, принадлежащем железной дороге.

— Но вы ведь имеете преимущественное право…

— Я уже сказал вам — мне плевать на такое право! Я хочу быть хозяином своей земли. То же самое вам скажут Магнус Деррик со старым Бродерсоном, и Остерман, и все фермеры нашей округи. Мы хотим владеть своей землей, хотим распоряжаться ею как нам заблагорассудится. Предположим, я пожелаю продать Кьен-Сабе. Я не могу продать его целиком, пока не приобрету ваши участки. У меня нет документа, устанавливающего право на землевладение. За то время, что я обосновался здесь, земля повысилась в цене раз в десять благодаря культивации. Теперь она стоит как минимум двадцать долларов за акр. Но я не могу воспользоваться этим ростом цены, пока не выкуплю ваших участков, пока ранчо не будет целиком принадлежать мне. Вы вяжете меня по рукам и по ногам.

— Следовательно, вы считаете, что железная дорога ни при каких обстоятельствах не может воспользоваться повышением цен на землю. Выходит, вам можно продавать ее по двадцати долларов за акр, а мы можем брать лишь два пятьдесят.

— А кто повысил стоимость земли до двадцати долларов? — выкрикнул Энникстер. — Кто улучшил ее качество? Похоже, что Дженслингеру тоже такие мыслишки в голову приходят. Вы что же, намерены придерживать землю со спекулятивными целями — благо налогов не надо платить, — покуда стоимость ее не поднимется до тридцати долларов, а потом через наши головы продать ее кому-нибудь другому? Вас с Дженслингером здесь еще не было, когда составлялись договора. А вы спросите своего хозяина Бермана — уж он-то знает. Управление дороги обязалось сохранить за нами преимущественное право покупки и установить цену в два с половиной доллара за акр.

— Как бы там ни было, — решительно сказал Рагглс, постукивая карандашом по столу и наклонившись для пущей убедительности вперед, — сейчас мы землю не продаем. Решено и подписано, мистер Энникстер.

— Но почему, скажите на милость? Что за новые фокусы?

— Потому что пока мы к этому не готовы. Забирайте свой чек.

— Значит, не возьмете?

— Нет.

— Хотите, могу уплатить наличными всю сумму целиком?

— Нет.

— Спрашиваю в третий и последний раз.

— Нет.

— Ну и катитесь ко всем чертям!

— Мне не нравится ваш тон, мистер Энникстер, — сказал Рагглс, побагровев от злости.