Спрут

Семь дней! Ему стало страшно. Семь дней без денег, без единой знакомой души в огромном многолюдном городе! Ни Минна, ни ее мать совершенно не представляли себе жизни большого города. Разве могло прийти им в голову, что здесь существуют учреждения, оказывающие помощь людям, очутившимся именно в таком положении. Но ведь им было не чуждо самолюбие, свойственное крестьянам. Знай они о подобных благотворительных учреждениях, еще неизвестно, обратились ли бы они туда. Сердце тревожно заныло. Где они сейчас? Где провели минувшую ночь? А может, им и переночевать-то было негде? Где утром позавтракали? Или вообще остались без завтрака? Что сталось с ними? Затерялись в дебрях города? Куда прибило их уличным течением? Что за судьба ждала их?

Неужели же их судьба окажется просто очередной вариацией, на всему миру известную тему, разыгранную на этот раз железными руками? И доколе еще будут сказываться последствия страшного действа, разыгранного у оросительного канала? Как далеко протянулись щупальца чугунного, пышащего паром чудовища?

Пресли повернул обратно в центр, где находилась деловая часть города; он строил план за планом, как найти миссис Хувен и ее дочерей, как оказать им помощь — строил и тут же отвергал их. Дойдя до Монтгомери-стрит, он свернул по направлению к своему клубу, и мысли его снова обратились к причинам и обстоятельствам титанической борьбы, которую ему пришлось наблюдать в течение восемнадцати месяцев.

Вдруг он замедлил шаг: его внимание привлекла вывеска у входа в огромное здание, и он остановился как вкопанный, широко раскрыв глаза и стиснув кулаки.

В этом доме помещалось Правление Тихоокеанской и Юго-Западной железной дороги. Здание внушительных размеров было построено без намека на претенциозность, так что Пресли, бывая в городе, вероятно, не раз проходил мимо, однако заметил его впервые.

А ведь это была цитадель врага, центр той разветвленной системы артерий, по которой велось непрерывное обескровливание всего штата, первооснова паутины, уловившей столько жизней, столько состояний, столько судеб человеческих. Именно здесь, говорил он себе, вырабатывался курс на вымогательство, угнетение и несправедливость, посредством которых постепенно присваивалось все, что по праву принадлежало фермерам, в результате чего они оказались в отчаянном положении и были вынуждены взяться за оружие, что в свою очередь привело их к гибели. Отсюда летели приказы Берману, Рагглсу и Дженслингеру, приказы, приведшие к тому, что был брошен в тюрьму Дайк, убит Энникстер, разорен Магнус, потерял себя Лаймен. Здесь был оплот врага, и здесь за одним из этих многочисленных окон, в одном из многих кабинетов, положив руку на рычаг могучего механизма, сидит его владыка, всесильный Шелгрим.

И не успел Пресли это осознать, как на него напало неудержимое любопытство. А почему бы не взглянуть на человека, обладающего такой неограниченной властью, такой несокрушимой волей и такими неограниченными возможностями творить зло, — человека, с которым они все так долго и безнадежно боролись? Про Шелгрима говорили, что попасть к нему на прием не представляет трудности, так почему бы не попытаться увидеть его? Пресли решил действовать без промедления. Он знал, что если не сделает этого сейчас, то не сделает никогда. С бьющимся сердцем, слегка задохнувшись, он вошел в здание и через несколько минут уже сидел в приемной, уставившись на матовое стекло двери, по которому золотыми буквами было выведено «Президент».

Очутившись здесь, Пресли с удивлением узнал, что Шелгрим еще у себя. Было поздно, шел седьмой час, и деловая жизнь в здании замирала. Через открытую дверь приемной он видел, как спешат к лестницам и лифтам клерки, курьеры, счетоводы и другие служащие. А Шелгрим по-прежнему сидел за письменным столом, ничуть, по-видимому, не утомленный, не думая о том, что пора бы и отдохнуть.

— Когда же мистер Шелгрим обычно уходит домой? — спросил Пресли молодого человека, который тут же в приемной линовал за столом какие-то бланки.

— Между половиной седьмого и семью, — ответил тот и прибавил: — Но очень часто он потом возвращается и работает весь вечер.

А ведь ему семьдесят лет. Пресли не удержался, чтобы не выразить вслух своего удивления. Значит, Президент ТиЮЗжд был гигантом не только мысли. Ему семьдесят, а он по-прежнему остается на своем посту, работая так энергично и целеустремленно, как было бы не под силу — и физически и умственно — человеку в расцвете сил.

Но в следующую же минуту Пресли крепко стиснул зубы.

«Это энергия каннибала, — решил он. — Такой же силой обладает тигр-людоед. Еще бы не быть энергичным тому, кто высасывает жизненные силы всего народа».

Зазвонил маленький электрический звонок, приделанный к стене. Молодой человек, линовавший бланки, положил перо, приоткрыл дверь в кабинет и, просунув туда голову, обменялся несколькими словами с кем-то невидимым, затем широко распахнул дверь и сказал, обращаясь к Пресли:

— Мистер Шелгрим просит вас, сэр!