Справедливость для всех, т.I "Восемь самураев"

— Это так, — согласился герцог. — Но, к сожалению, я не вижу иного пути. Сейчас империя ежегодно тратит огромные деньги, оплачивая кавалерам военную службу за пределами уговора вассальной клятвы. Однако все равно, по большому счету, не имеет постоянного войска. Сбор вооруженной силы, учет взаимных обязательств, составление графиков прибытия и возвращений, все это занимает не менее сезона. Мы можем позволить себе один большой поход в год.

Ну ка, посмотрим, заметит ли мальчишка это как бы невзначай оброненное «мы»? Точнее, прокомментирует ли? Нет, промолчал. Это хорошо!

— Но, глядя, к примеру, на поведение конге Рассветного севера, — продолжил Вартенслебен. — Я с печалью думаю, что нам придется воевать чаще и… энергичнее. Империи нужно войско, готовое беспрекословно выполнять приказы круглый год.

Оттовио ничего не сказал, но стиснул челюсти до желваков. Герцог попал в центр мишени, самое больное место — вызывающее поведение короля Северо-востока, на чьей территории находился Мильвесс. Проблема, которую придется решать, притом не позднее грядущего года. Иначе подлая свора — три короля из четырех, а также их приспешники — увидят, что слабость нового Двора не кажущаяся, а подлинная. И нынешняя легкая фронда обернется настоящей смутой.

— Способов завести такое войско много и все они плохи, поскольку нарушают установления почтенной старины. Однако некоторые чуть лучше других. И если нет возможности где-нибудь найти много пустующих земель, наши неприятности так или иначе придется решать деньгами.

— Звучит разумно, — кивнул император. — Только в деньгах не имеем достатка, звон благородный металла слух наш давно не ласкал…

Прозвучало это нараспев, как цитата из пьесы. Удолар вспомнил, что с подачи старшей дочери юноша увлекся классической литературой.

— Это в любом случае звучит лучше нежели писулька скверных Эфитуалей… Та, что подталкивает нас к войне всех со всеми, — решил Оттовио. — Я хотел бы ознакомиться с вашими размышлениями, когда они обретут завершенную форму.

— Как будет угодно Вашему Величеству, — Удолар склонился в сдержанном поклоне. — Вы сможете оценить мой скромный трактат в тот же день, когда просохнут чернила переписчиков на последней странице.

— Хорошо, — отрывисто бросил император. — Теперь же…

Он помолчал немного, машинально закусывая край губы. Золотой ободок «короны всякого дня» на императорской голове ненавязчиво напоминал, что думы под светлыми локонами хоть и невесомы, однако имеют безграничную ценность, ибо решают судьбу Ойкумены. Вартенслебен терпеливо ждал. Сквозь толстые стекла пробивался далекий шум — начиналось эпическое гуляние. Учитывая, что юноши-победители все как один молоды, сильны, искушены в ратных науках и приближены императором, надо полагать, немало потомков будет зачато сегодня в спальнях жен и юниц из хороших семей… Любопытно, сколько малышей обретут фамилии отцов, не являясь их детьми по крови?

Наконец Оттовио решился.

— Я хочу, чтобы вы ознакомились с одним… документом. Конфиденциально. Не предавая огласке даже сам факт созерцания оного.

— Как будет угодно Вашему Величеству, — вторично склонил голову герцог.

— Прошу вас, — император указал на стол и кресло. Опережая немой вопрос, добавил. — Не смущайтесь, присаживайтесь смело, я привык ходить, когда жду или думаю.

Разумеется, Вартенслебен был осведомлен о привычке императора, к тому же, имел привилегию сидеть в присутствии Его Величества. Но всегда лучше заручиться позволением…

Кресло уютно скрипнуло, приняв старческое тело. Герцог невольно вспомнил, что младшая дочь после свержения предыдущего императора привезла из столицы некие странные идеи, касающиеся телесного оздоровления через питание особым образом, воздержание от одних продуктов и благоволение иным. Любопытно… бред, конечно, кто в здравом уме откажется от красного мяса в пользу пресных овощей. Но… чувствуя, как хрустят, подкашиваясь, колени, как обрюзгшее тело едва втискивается меж подлокотников, герцог подумал, что, быть может, следует хотя бы ознакомиться с пищевой ересью. Шпионы доносят — Флесса ежедневно делает непривычные, невиданные упражнения, называя их загадочным словом «полатезз», ест как нищенка, однако не жалуется на здоровье и упадок сил, наоборот, лишь расцветает, по крайней мере, телесно. Вот еще бы девчонка избавилась от непреходящей тоски пополам с меланхолией… И как-нибудь упорядочила альковные дела. Может быть все же следует выдать ее замуж?

Герцог снова поймал себя на том, что мысли убежали куда-то в сторону, плавно и легко, как весенний ручеек, напоенный талыми водами. Второй раз подряд и снова чудом удалось скрыть предательскую рассеянность.

Он воспользовался старым проверенным средством — крепко сжал пальцы на ноге, под туфлей из кожи ската. Концентрация и усилие позволили сосредоточиться на большой шкатулке, которая походила на церу с крышкой, только вместо восковой заливки внутрь укладывались аккуратно обрезанные листы бумаги. Почерк был хорошо знаком, и в душе герцога вновь колыхнулось раздраженное недовольство.