Справедливость для всех, т.I "Восемь самураев"

«Живодер» оперся на переднюю луку рыцарского седла, похожего на скамейку. Как человек, никуда не спешащий и готовый обсудить интересные вещи. Еще немного помолчал и задумчиво сказал, рассуждая вслух:

— Клоповник зажиточен, и все же оплатить вам такую защиту не сможет. Не стоит провиант и всякое барахло такого риска. Деньги здесь какие-то есть, но время осенних платежей и податей минуло, так что звонкого серебра осталось немного. Так в чем ваш профит? Хотите вымутить землю у местного владетеля? Что не сумел защитить, над тем больше не властен?

— Тебе не понять, — честно вымолвил Раньян.

— Возможно, — с легкостью согласился бетьяр. — Возможно. И все равно глупо, с какой стороны ни глянь. Ведь вы такие же, как мы.

— Мы не равны, — покачал головой бретер.

— Отчего же? — главарь по-прежнему честно удивлялся и старался уяснить позицию будущих врагов.

Его конь фыркнул, перебрал ногами, и за частоколом, почуяв соперника, громко засопел Барабан, щелкая зубами, как настоящий волк.

— Гляньте на себя, — предложил бетьяр. — Если вы не таковские, где ваша свита, где вассалы и гербы? Подлинные, а не вот это…

— Этот не хуже прочих, — насупился бретер, но «живодер» замечание проигнорировал.

— И кто вступится за вас, кто объявит меня кровным врагом, если я всех порешу? — спросил бандит.

«Если» звучало очень похоже на «когда». Злодей ухмылялся под козырьком шлема, и молчание было ему ответом. Елене казалось, что Артиго буквально скрипит зубами, однако маленький император не издал ни звука.

— Ты пореши сначала, — тихонько шепнул Марьядек, но крепкой уверенности в его словах не было.

— Мы одинаковы, — подытожил враг. — Люди меча, люди войны. Нас все ненавидят и желают невзгод, но и мы никому не обязаны. Мы не сеем и не пашем. Мы не просим, а берем. И какой вам прок стоять за навозных свиней до конца? Что вы за это получите кроме жратвы и злобных взглядов за спиной?

— Пожалуй, ничего, — буркнул Дьедонне, вытирая лицо беретом. Судя по истрепанности головного убора, служил он главным образом как платок, в том числе носовой. Барон страшно потел в тройной защите, однако стоял твердо и уже не казался шатким забулдыгой.

— Так что драться нам резону нет. Уходите, мы вас не тронем. Не по доброте душевной, а просто связываться неразумно, профита мало. Ступайте на юг или север, как захотите, а дорога на восток наша. Или… — главарь ухмыльнулся. — Присоединяйтесь.

— Дорога полсотни рыл не прокормит, — негромко, но звучно высказался Бьярн, опираясь на меч в ножнах. Легкий ветерок трепал жидкие волосы, расчесывал белесые пряди.

— Ну, так с полусотней рыл можно и на добычу побольше замахнуться, — еще шире улыбнулся бетьяр. — Не все же деревни обносить. Я вот от городка какого-нибудь не отказался бы. Зиму лучше проводить за толстыми стенами, грея зад у теплой печи, с жирным окороком на тарелке. Не так ли, братья мои? — обратился он через плечо к понемногу стягивающейся банде.

«Живодеры» с полным согласием загудели вразнобой, но громко и уверенно, главным образом указывая командиру, что тот забыл четвертый обязательный элемент доброй зимовки — сговорчивых баб. Хотя можно и несговорчивых, веревки да палка в зубы решают проблему. Теперь кулаками в перчатках скрипнула Елена, а Гамилла побелела, как мертвец.

Кое-кто из пешцев уже деловито раскатывал сарай на дрова. Стучали ободьями колес телеги. Оставшиеся четыре всадника пока держались немного поодаль. Под вечерним небом голоса бандитов разносились далеко, и за спинами, среди домов, послышались тихие подвывания. Елена должна была бы ощутить жалость к деревенским бабам, однако чувствовала только мстительное злорадство: вот вам, кретины сельские, не захотели готовиться к смертному бою как следует, теперь скулите в ужасе.

— Решайте, — твердо и громко предложил бетьяр. — С нами или за ворота. Третьего не будет.

— Идемте, ваше… — Гамилла осеклась, скользнув косым взглядом по новым спутникам. — Время готовиться.

Артиго кивнул и пошел за арбалетчицей, смешно перебирая ногами под стеганым «пальто» ниже колен. За спиной у мальчика болтались на веревочной перевязи самоделка «госпожи стрел», а также плетеный из бересты футляр со свеженаструганными «болтами». Гамилла обернулась и одними губами немо произнесла «я позабочусь». Раньян благодарно кивнул. Лицо у бретера оказалось таким, что Елене страшно было даже коситься на любовника, теперь, скорее всего бывшего.

— Что ж, ваш выбор, — согласился переговорщик и тронул поводья, разворачивая коня.

Вот сейчас бы его и пристрелить, подумала Елена, дернулась было, чтобы остановить Гамиллу, затем пустила вытянутую руку. Увы, нет. Не с такого расстояния, не из самострела с деревянной дугой и не противника, у которого без брони только рожа, и ту он все время как бы невзначай прикрывает рукой в кольчужной варежке.

— Сегодня, — тихо вымолвил Бьярн, пока злодей возвращался к своим. — Все решится сегодня.

— Думаешь? Уверен? — спросил Раньян.