Способ убийства

Я утвердительно кивнул. Мои воспоминания стоят слишком дорого, чтобы ворошить их с кем попало. Они и так ежедневно присутствуют в моих ночных кошмарах.

– Значит ты и Матильда ни при делах, оба чисты перед законом, тогда в чем суть проблемы, парень? За что ты получаешь эти деньги?

– Ну, есть закон, а есть общественное мнение и испорченная репутация. Она готовила убийство. К тому же, раз она платит, значит, есть за что.

– Резонно. А если она пошлет тебя в следующий раз?

– Пойду в полицию.

– С чем? С этим?

– А что я теряю? Им меня не взять, предъявлять нечего. У меня нет мотива, я пострадавшая сторона. Смерть Эммы сделала меня нищим. И я, в отличие от Тили, не писал ей любовных записочек. Нашу связь доказать невозможно. С ее стороны, признаюсь, была некоторая навязчивость, но я не делал из этого трагедию.

– А твой шантаж можно доказать?

– Это все ее чистый альтруизм, парень. Я никогда ничего у нее не просил, или у вас есть доказательство обратного? Ей больно видеть, как я живу. Яичница и все такое прочее. Она добрая девочка.

– Она добрая девочка, – фыркнул громила. – Ох! Прямо хочется дать тебе кастетом по зубам.

– Подожди секунду, пока я не включу камеру. Очень хочу посмотреть это видео вместе с судьей.

Он вздохнул с сожалением. По его лицу было видно, что он разочарован итогом разговора.

– И все же это не может длиться вечно, – заявил он с убеждением. – Лучше тебе отдать коробочку. Подумай. Я не пугаю, но ты испытываешь ее терпение.

– Я знаю, парень.

– Еще раз скажешь мне «парень» и я не стану ждать твою камеру, – предупредил он и вышел, оставив входную дверь открытой. Я смотрел, с каким достоинством удаляется от дома его необъятно широкая гангстерская спина.

2

И вот настал день, когда я побрился с особой тщательностью. Долго выбирал костюм, чтобы он не лоснился на рукавах. Стоял перед шкафом, стоял перед зеркалом, размышлял, грустил, вспоминал. Годовщина – время светлой скорби. Потом вызвал такси и поехал на кладбище.

Какой-то незнакомый помятый тип с лицом как у лошади и небритым подбородком кормил на аллее хлебными крошками стайку воробьев. Крошки он доставал из пиджачного кармана и сыпал себе на широкую ладонь до тех пор, пока на ладони не образовывалась гора крошек, потом бросал их на асфальт. Птички бились в экстазе. Он взглянул на меня, отряхнул руки, выплюнул в кусты окурок, который чуть не подпалил ему верхнюю губу и сказал с вызовом:

– Привет, парень.

От него несло псиной, кислятиной и дешевым алкоголем. Он сунул в рот очередную сигарету и щелкнул зажигалкой. Выдохнул сизый дым в небо, и мы стали смотреть, как по аллее в нашу сторону очень медленно движется длинный блестящий Роллс-ройс.

Роллс-ройс подполз и остановился, не доехав до нас десятка два метров. Из него вышла Матильда с черной вуалькой в волосах. За ней тренер по фитнесу, загорелый блондин в черной спортивной двойке, отрастивший себе золотистую бородку в тон ее кудрям, вытащил из машины ярко разрисованный скейтборд, привычно встал на него, сделал пару трюков с разворотами и белозубо улыбнулся присутствующим, приглашая собой полюбоваться. Маленький шофер-филиппинец достал из машины огромную плетеную корзину с цветами и застыл в ожидании команды.

Матильда смотрела на меня. Лицо ее ничего не выражало. Я улыбнулся. Она пошла ко мне, перебирая крепкими стройными ногами. Выглядела она просто ослепительно. Небритый любитель воробьев тут же куда-то ретировался.

– Привет, Джек, – сказала она, заглядывая мне в глаза и доверительно положив руку мне на предплечье.

– Я Джино, – вяло напомнил я.

– Прости, забыла.

Она рассмеялась.

– Сколько воды утекло! Чего ты хочешь, Рино?

– Вопрос в том, что ты хочешь сама? Подумай, Тили.

– Не называй меня Тили, – сказала она тем же тоном, что и Эмма.

– Не буду, киса.

– Не называй меня киса!

Ее глаза сверкнули.

– Как скажешь, котик. Мне нужны деньги. Настоящие большие деньги, которые ты мне обещала, а не эти мелкие подачки.

– Верни коробочку, а потом договоримся, – невнятно пробубнила она, уставившись в асфальт. Взгляд ее заметался. – Нет ничего проще, деньги тебя дожидаются. Уже год как.

Взгляд ее стал чистым, младенческим. Мне захотелось дать ей соску, когда она сделала плаксивое лицо.

– Ты мне не доверяешь? Верни коробочку и сам увидишь.

– Нет ничего проще?

– Нет ничего проще!

Ее взгляд стал приторно ласковым. Она жила, вооружившись одной лишь хитростью. Наверное, берегла извилины для чего-то важного. На Джино Маэстри она их тратить явно не хотела.

– Что здесь вынюхивает этот тип?

– Он частный детектив. Я наняла его следить за тобой. Не обижайся, это обычная практика, лягушонок. Ты ведь шантажист.

– Что он знает?

– Более-менее все, что ему знать положено. То есть ни-че-го!

– Дай ему денег на новую рубашку. И пусть вымоется с мылом, прежде чем ее надеть.

Она рассмеялась.

– Ты отдашь коробочку?

– Когда получу сполна все мои деньги, как ты обещала.

– Я не дура. Возьмешь деньги и продолжишь меня шантажировать.