Спор о варягах

«Не они вызвали условия, породившие государство... Норманны только определили время и географический абрис древнерусского государства, связав, и то не самостоятельно, а в составе русской верхушки и знати финно угорских и литовских племен, русифицирующейся и сливающейся со славянской, отдельные политические варварские предгосударственные образования, земли, области, города и бесчисленные верви, миры, веси и погосты в нечто единое, чему было имя — Русское государство».

В противоположность Д. А. Авдусину В. В. Мавродин (1945: 388) заявляет:

«...мы не собираемся отрицать того, что в составе "русов" было большое число норманнов. Более того, я считаю возможным говорить, что "находници-варяги" в известных случаях среди "русов" играли первенствующую роль. Они были тем элементом, который, если и не вызвал на Руси процесса образования государства, то во всяком случае влился в этот процесс и способствовал его ускорению.

Свойственное скандинавам эпохи викингов вечное стремление к походам, вечная тяга к передвижениям, к смелым поездкам с целями войны и торговли, грабежа и найма на службу к иноземным правителям и т.п. — все это делало норманнов на службе у русских князей Гардарик наиболее непоседливым, подвижным элементом, а их прирожденные способности мореходов и опыт делали их наиболее удачными кандидатами в роли "слов", "гостей", наиболее приспособленными для всяких набегов, вторжений и т. п.».

Профессор С. В. Юшков (1940) также признает, что варяги были поставщиками наемной военной силы (часть дружины) славянскому классу господ и вследствие этого по нормам того времени сами вошли как составная часть в этот класс. К этому остается добавить немногое. Возможно, что варяги привезли с собой звучание слова «Русь», но не они наполнили его тем содержанием, которым оно в течение многих веков волнует сердца. Варяги «осчастливили» славян княжеской династией и одарили некоторыми полезными вещами, каковы, например, варежки и щи.

Еще одна оговорка: лишь знатнейшие варяги — дружинники стали действительно большими господами на Руси, вроде Свенельда в Киеве. Рядовые же воины промышляли некоторое время мелкой торговлей заморскими женскими украшениями. Недаром большинство скандинавских вещей в Гнездов-ских курганах — это именно женские украшения, а не оружие. А в живых русских говорах сохранилось слово «варяг» в значении, отнюдь не соответствующем провозглашенной норманистами высокой цивилизаторской и организующей миссии норманнов. В северорусских деревнях «варяг» значит: «мелкий торговец галантерейным товаром вразнос, офеня, коробейник». Такими запомнил русский народ варягов.

Порой историк вводит в заблужденье,

Но песнь народная звучит в сердцах людей.

(Байрон)

Вот все, что можно сказать о подлинной роли варягов в истории нашей страны. Это вывод из объективного анализа аргументации норманистов и антинорманистов.

Я оставил в стороне целый ряд проблем, связанных с рассмотрением этого вопроса, прослеживал только основные линии спора. Мне хотелось удержать внимание и непрофессионального читателя.

Пять раз мы приводили движение чаши весов. Пять раз коромысло кренилось в ту или другую сторону. С каждым разом выяснялось, что хоть и виден

перевес одной из чаш, общий вес груза все еще недостаточен, чтобы подводить итог. Измерение по первой догме норманизма оставило неопределенность. Второй и третий тезисы норманизма, безусловно, оказались прочными. Антинорманизм здесь потерпел поражение, и это вряд ли подлежит изменению. В четвертом измерении чаша начала склоняться на сторону антинорма-низма. При последнем, пятом измерении на чаши легли с обеих сторон самые тяжелые гири, определившие окончательный результат. Чаша антинорманиз-ма перевесила, и весы застыли намертво в этом положении.

Антинорманисты могут примириться со своим поражением по второму и третьему тезисам. Правда, именно по первым трем пунктам шли сражения в первых двух диспутах. Если назревает третий, а это, вероятно, так (100 лет прошло со второго), то спор пойдет главным образом по двум последним пунктам концепции норманизма. А может быть, и об историографическом содержании самих понятий «норманизм» и «антинорманизм».