Сплошной обман

— Клайд зашел за книгой для больного друга. К сожалению, он не может задерживаться. — Примула чуть ли не бегом бросилась к входной двери и распахнула ее. — Желаю приятной обратной дороги! — Она буквально выставила мистера Дизли за порог, затем повернулась ко мне с безмятежным, почти отрешенным выражением на лице. — Тесса! — Старушка ухватила меня за руку и потащила по холлу. — Я была бы очень признательна, если бы ты не стала рассказывать Гиацинте о визите мистера Дизли. Она все утро не покладая рук трудится в саду и будет страшно недовольна, узнав, что я принимаю гостей в то время, когда должна купать Минерву.

Я торжественно пообещала сохранить эту ужасную тайну. Если Примула, охваченная девичьим смятением, желает тешить себя иллюзией, будто Гиацинта не заметит ее престарелого обожателя, то зачем ей мешать?!

За весь день мне удалось ни разу не столкнуться с Шанталь. В полдень Примула принесла сандвич, а еще через несколько часов — кусок бисквита и чай. Сопровождавшая ее Минерва разлеглась на груде тряпья, где и провалялась до темноты. Хрюкнув спросонья, собачонка приподняла нос как раз в тот момент, когда я оторвала последнюю нитку и встряхнула мягкую пышную ткань. Пора совершить омовение и насладиться новым нарядом. Сквозь ромбовидные окна я увидела, как на небе сгущаются тучи, а когда добралась до детской, послышалась судорожная дробь дождя. Чтобы согреться, хорошо бы побыстрее принять ванну, если, конечно, удастся разыскать, где она находится. Сестры говорили, что ванная в конце коридора… Если я буду тратить время на то, чтобы заглядывать в комнаты, обставленные одной лишь паутиной, то ванну придется принимать действительно быстро.

Позже, переодеваясь в детской, я с некоторой паникой посмотрела на часы и положила их на ночной столик рядом с браслетом. К моему воздушному наряду они совершенно не подходили. Примула, предварительно тяжело вздохнув, выдала мне шелковое нижнее белье и чулки из своего "нижнего ящика". На чердаке мы отыскали туфли цвета слоновой кости, которые прекрасно сочетались с платьем. (Я понятия не имела о возрасте наряда. Его простой стиль существовал во все времена, а длинные вечерние платья действительно периодически входят в моду.) Когда прохладный материал зашуршал над моей головой, я почувствовала, что переношусь в прежние, куда, более утонченные времена. На короткое мгновение меня вновь посетило безумное чувство, будто реальный мир является всего лишь порождением моего воображения; и тут часы принялись исполнять очередную симфонию. По такому торжественному случаю я второй раз за день подошла к зеркалу в форме херувима, висящему над умывальником (утром я, пробегая мимо, по привычке глянула в него), и решила, что прическа никуда не годится. Не имея под руками щетки, пришлось собрать еще влажные волосы в узел и закрепить в стратегических местах булавками ранней викторианской эпохи, которые обнаружились в вазочке под зеркалом. Поторопись, Тесса! Гиацинта с Примулой начнут нервничать, если ты немедленно не спустишься в гостиную.

— Превосходно! Как раз вовремя. Ты выглядишь восхитительно, милое дитя.

Гиацинта обежала меня со всех сторон, энергично размахивая немыслимых размеров клетчатой сумкой, куда она убрала свое вязание. Примула, высвободив шаль из цепкой хватки микроскопического ридикюля, восторженно присоединилась к славословию. Что мне оставалось делать, кроме как сказать, что сестры тоже выглядят превосходно? Наглая ложь, уж поверьте.

На Гиацинте, как и на мне, было длинное платье, но облегающее и вызывающе розового цвета. Ее и без того длинные мочки оттягивали огромные шарики горного хрусталя, а на отнюдь не вздымающейся груди во много рядов лежали искрящиеся ярко–красные камешки. Я попыталась убедить себя, что темно–синий школьный сарафанчик смотрится на Примуле совсем неплохо, но, по правде говоря, это было ужасно. Примула выглядела в нем на сто лет старше, а мини–юбка безжалостно подчеркивала ее тонкие, как спички, ножки. Зачем?! Ну зачем, скажите на милость, надевать сиреневые сетчатые чулки? Ну и дура же я! Разумеется, чтобы они сочетались по цвету с сетчатой же шалью!

— Мы так рады, что ты находишь нас очаровательными, милочка, — горделиво пропела Примула, благодарно заглядывая мне в глаза. На ее щеках пылали пятна, похожие на розовый цемент, а реснички словно опустили в гудрон. Я уж не говорю про помаду малинового цвета — складывалось полное впечатление, что старушка украдкой лакомилась вареньем, да забыла вытереть рот.

Дверь бесшумно отворилась, и неизменный Страш сообщил, что машина готова. Мне вдруг расхотелось ехать. Как я смогу сосредоточиться на том, чтобы добыть какие–то сведения, когда остальные гости будут потешаться над бедными сестрицами, пряча гнусные ухмылки за стаканами с хересом? Пожилые люди такие ранимые. Как, порой, и молодые.