Сплошной обман

Первые портреты меня разочаровали. Никто из этих толстых типов в пыльных париках, к тому же позировавших явно в подпитии, даже близко не походил на меня. Одна жеманная девица с кудряшками, чья пышная плоть девятым валом вздымалась поверх декольтированного ядовито–изумрудного платья, действительно кое–кого напоминала — толстуху барменшу из "Королевского чертополоха". Правда, такое же озорное выражение синих глаз я видела совсем недавно… Или же это просто разыгралось воображение? Должно быть… Да, но когда Примула говорила о чашке, из которой пьет Минерва… глаза ее искрились таким же насмешливым синим огнем. Стоп! Так я далеко зайду. На следующем портрете был изображен скромно одетый дородный господин. Парик его не отличался пышностью, а губы были чопорно поджаты, но, возможно благодаря игре света, выпуклые глаза вожделенно уставились на декольте соседки. Любовница? Вряд ли, иначе ее портрет висел бы в подвале. Я прошла еще несколько ярдов — ничего интересного, за исключением… да, конечно, мне чем–то знаком этот господин в треуголке, опирающийся на трость с серебряным набалдашником. Ну как же, совершенно идентичный висит в галерее "Наследие"… Я поднесла свечу ближе, пытаясь разглядеть подпись, и тут же поняла, что это вовсе не оригинал. Копия, и даже не очень хорошая.

Слабый шорох, который мог быть вызван ветром или дверью, открывшейся где–то в глубине дома, заставил меня двинуться дальше. Видимо, в какой–то период семейство Трамвелл утеряло оригинал… Было бы чудесно, если бы я в благодарность за гостеприимство попросила Энгуса… Но в следующий миг Энгус вылетел у меня из головы.

Я нашла Фиалку! Имя просматривалось в левом углу на грязновато–зеленом фоне. Грубая, тяжеловесная манера письма, но, может, Фиалка и была крупным, грубым, тяжеловесным ребенком… Правда, судя по тому, что Гиацинта говорила о ее увлечении качелями, это маловероятно, но… Я поднесла свечу, понадеявшись, что не подпалю портрет, но не смогла найти никакого сходства с собой. За Фиалкой следовала Лилия. Портрет был написан гораздо лучше и совсем в другой манере. Смеющаяся девочка с лицом эльфа, короткие волосы кажутся множеством серебряных пузырьков. Скорее хорошенькая, чем красивая. Хотя Лилия стояла на месте, казалось, что она устремлена куда–то ввысь. Воздушное создание…

Странное чувство, которое не отпускало меня с момента появления в этом доме, усилилось. Я откуда–то знала, что с Лилией случилось нечто ужасное. Она не скончалась мирно в своей постели несколько лет назад, прожив счастливую и наполненную событиями жизнь. Мне вдруг стало страшно. Я не хотела, чтобы эта девочка–эльф смотрела на меня, и она не смотрела! Глаза ее словно переместились в сторону… Тут меня посетило еще одно сверхъестественное озарение. Я знала, совершенно точно знала, что Лилия была самым любимым ребенком в семье. Как к этому относились Гиацинта, Примула и Фиалка?

Остальные портреты, расположенные без какой–либо системы, я осматривала уже бегло. Женщины с кислыми лицами в жестких черных платьях, мужчины с выпяченными животами, на которых болтались золотые часы. Повеса восемнадцатого века в белом парике и с пышными кружевами у горла. А рядом девушка моих лет в платье из тяжелого синего бархата с елизаветинским воротником под круглым подбородком. Большие живые глаза глядели прямо на пламя свечи. Девушка не была красавицей: грузная, простоватые черты, круглое лицо. Она выглядела веселой и понимающей, словно догадывалась, почему я здесь, и не осуждала меня за устроенный маскарад. В правом углу на маленькой медной табличке значилось ее имя.

Тесса Трамвельян.

Пришлось стиснуть зубы, чтобы учащенное дыхание не загасило свечу. Моя тезка. Та самая, поскольку быстрый осмотр остальных портретов показал, что никаких других Тесс здесь нет. Я вернулась к девушке. Рука моя дрожала, отчего по холлу заходили тени. Как это ни нелепо, но я могла поклясться, что девушка на портрете мне подмигнула. Хотя ее внешность могла бы быть и поэффектнее. При таком романтическом происхождении Тессе следовало быть бледной красавицей с томной грустью в глазах.

Внезапно позади раздался слабый шум. Я тут же прижалась к стене. Да уж, сыщица из меня та еще! Можно подумать, впечатавшись в стену, я сделалась невидимкой. Невидимкой со свечой в руке. Приглушенные голоса доносились из гостиной, расположенной совсем близко. И тут, к моему великому удивлению, страх вдруг улетучился. Какая удобная возможность! Ведь я могу выведать, что обитатели "Келий" думают обо мне! Героически загасив свечу, я на цыпочках двинулась вперед. Ферджи не уставала повторять, что я баловень фортуны. Удача не подвела и на этот раз. Узкая полоска света сообщила, что дверь гостиной закрыта неплотно. Я подобралась к ней вплотную и приникла к щели. В углу комнаты, за раздвижным столиком, сидели Примула и Гиацинта. Сестры мирно играли в карты. Я улыбнулась. Очень мило, что они засиживаются гораздо позже того часа, когда всем порядочным старушкам надлежит быть в постели.