Сплошная видимость (СИ)

Я не знала, направился ли Люк к двери, но сама, не задумываясь, вылетела из номера в коридор! — с зажатым в руке полотенцем и сумбуром в голове. Дверь соседнего номера распахнулась, комнату покинул Люк, удивленно взглянул на меня, вскинув брови.

— Что?

— Эм… — Мои губы не смыкались, готовы были озвучить слова, которые затерялись где-то в чаще спутанных эмоций. — Ни…ничего… — покачала я головой и нырнула обратно в номер, словно перепуганная рыбешка за коралл.

Сердце колотилось глухо, будто падало в глубокий, заполненный гулким эхом колодец, хваталось за стенки, но не удерживалось, лишь себя раня, и продолжало лететь вниз, в темноту. Мне нужно было успокоиться, пока пальцы не поддались нервному тремору, и уж точно лишний раз не хотелось проглатывать вину, глядя Кэмерону в глаза, так что приют для моей души оставался один. Высушив волосы и переодевшись в футболку и шорты, я вышла из номера, в автомате со сладостями внизу купила пару шоколадных батончиков и направилась к самому дальнему краю парковки, где под безжалостным солнцем возвышался белоснежный дом на колесах.

Любую дешевизну мотелей папе можно было с легкостью простить, ведь бросалось в глаза: основной массив денежных средств он потратил на эту махину — аренду и страховку. Внутри было светло, на удивление просторно; сильно пахло новым кожзамом. Прямо напротив входа расположился стол, с двух сторон притесненный сидениями. При необходимости он опускался — и получалось спальное место, которое мы не использовали, потому что других трех хватало с лихвой. Справа от двери уместилась прехорошенькая кухня. За ней — и за отделанной светлыми деревянными панелями кабиной туалета — в хвосте дома на колесах над двухместной кроватью выдвигалась еще одна полка, на которой обычно в пути сплю я. С моего места прекрасно было видно водительское и пассажирское кресла в небольшой нише, вечно залитой солнцем через широкое лобовое стекло, а также отделенный сверху укромный уголок — еще одна полка, на которой реже спит, а чаще просто валяется Люк.

Словно ребенок, которого заставили лечь в постель днем, а ему не спится, я втихаря поглядываю частенько вперед, сквозь салон мобильного жилища, так, чтобы Люк не заметил мой взгляд, и мысли растворяются в молочном тумане: я лишь вижу, как он, закинув одну ногу щиколоткой на колено другой, лежит на спине, в наушниках, пальцами терзая кнопки и джойстики портативной игровой приставки, — и не думаю абсолютно ни о чем… Ни о потраченном впустую драгоценном времени, наверстать которое невозможно в принципе, ни о мгле, что заволокла мой жизненный путь… На душе становится спокойно, а на губах вспыхивает тайная улыбка, когда Люк, беззвучно выкрикивая что-то в экранчик, радуется победе или проклинает неубиваемых врагов своего персонажа.

Воспоминания о такой частой рядовой радости вытеснили вновь все волнения, и я поднялась по высоким ступенькам в салон, закрыла за собой дверь, чтобы не впускать в бодрящую искусственную прохладу уличную жару. Отец лежал на двухместной кровати — в футболке и шортах до колен, предплечьем прикрыв глаза и лоб. С данного ракурса, со стороны его ног, я не могла этого видеть, но знала, что за последние годы в густую шевелюру закралось множество седых волосков. Они были индивидуалистами, не хотели пока сбиваться в группки, потому были заметны лишь при самом ближайшем рассмотрении.

— Тук-тук, — по-детски улыбнулась я, остановившись у кухонной раковины.

— Кто там? — воодушевленно приподнялся на локтях папа.

— Ваш сосед шоколадный великан. Я стриг лужайку, и газонокосилка случайно отрезала мне пальцы. Хотите попробовать? — хихикнула я, показав два батончика.

— У тебя очень извращенное чувство юмора, — рассмеялся отец и оставил постель. — Если б это не было невозможным, я бы сказал, что эту черту ты унаследовала не от меня, а от Кэма. — Мы уселись за стол друг напротив друга. За окном росло единственное на всю округу дерево, и иссушенная крона бросала тень на наши руки и вскрытые упаковки батончиков. Отец укусился первым; я глупо ждала, как если бы надеялась, что он оценит приготовленное мною блюдо. — Спасибо, солнышко. Это как раз то, что нужно было.

— Всегда рада улучшить тебе настроение.

— А ведь это я должен делать… — приподнял он брови.

— Думаю, я уже достаточно взрослая, чтобы заботиться о родителях, а не наоборот.

— Нет, я не об этом. Вы все уже могли бы отдыхать на Гавайских островах, если бы мне в голову не влетела эта блажь с домом на колесах… Я думал о создании семейных воспоминаний, но упустил из вида, как, должно быть, тяжело тебе и Люку находиться в четырех стенах практически постоянно, а в оставшееся время — шляться по мотелям…