Список Шиндлера

Если Амон хотел получить какую-то работу в Бринлитце - а тут в самом деле было несколько должностей, на которые отставной гауптштурмфюрер мог бы претендовать - Оскар то ли отговорил его от этого намерения, то ли откупился. В определенном смысле их встреча напоминала прежнее общение. Когда в виде любезности герр директор провел Амона по заводу, показал все производственные помещения, реакция на появление гостя была откровенно недвусмысленной. Было слышно, как вернувшись в кабинет Амон разразился требованиями, чтобы Оскар наказал заключенных за проявленное к нему неуважение, а Шиндлер бурчал, что, мол, что-нибудь сделает с этими злокозненными евреями, выражая свое неизменное уважение герру Гету.

Хотя СС выпустило его из тюрьмы, расследование деятельности Гета продолжалось. За последнюю пару недель судья из суда СС несколько раз приезжал в Бринлитц допрашивать Метека Пемпера о методах руководства Амона. До начала допроса комендант Липольд проворчал, что ему лучше быть осторожнее, потому что судья испытывает желание отправить его в Дахау, получив у него всю информацию. И у Пемпера хватило ума убедить судью, что в Плачуве он занимался самыми незначительными делами.

Каким-то образом Амону удалось узнать, что следователи СС проявляют интерес к Пемперу. Вскоре после своего появления в Бринлитце Амон прижал в углу своего бывшего стенографиста и потребовал от него отчета: какие вопросы задавал судья. Пемпер не без основания увидел во взгляде Амона опасение, что его давний заключенный по-прежнему является живым источником сведений для суда СС. В самом ли деле Амон не обладает здесь никакой властью, поскольку, исхудавший и осунувшийся, в старом пиджаке, он сшивается в кабинете Оскара? В этом нельзя было быть уверенным. Это по-прежнему был тот же самый Амон, в котором сохранилась привычка властвовать. Пемпер сказал ему:

- Судья предупредил меня, что я не должен ни с кем говорить о ходе допросов.

Гет вышел из себя и стал угрожать, что пожалуется герру Шиндлеру. Это, если угодно, было показателем бессилия Амона. Никогда раньше он не предстал бы перед Оскаром с требованием наказать заключенного.

На второй вечер пребывания Амона в лагере женщины почувствовали себя более уверенно. Ни одну из них он не посмел бы тронуть. Они смогли убедить в этом даже Хелен Хирш. Тем не менее, сон ее был беспокоен.

В последний раз Амон промелькнул перед глазами заключенных уже сидящим в машине, которая везла его на станцию в Цвиттау. Раньше он никогда трижды не показывался в одном и том же месте без того, чтобы не изуродовать жизнь какому-нибудь бедолаге. Теперь стало ясно, что власть ушла из его рук. И все же никто не рискнул посмотреть ему в глаза, когда он уезжал. И тридцать лет спустя в сонных видениях старожилов Плачува, рассеянных ныне по всему миру от Буэнос-Айреса до Сиднея, от Нью-Йорка до Кракова, от Лос-Анджелеса до Иерусалима, Амон по-прежнему представал исчадием ада.

- Когда вы видели Гета, - говорил Польдек Пфефферберг, - вы видели смерть.

И она, по его словам, всегда присутствовала рядом.

Глава 37

Свой тридцать седьмой день рождения Оскар отпраздновал в компании заключенных. Металлисты изготовили и отполировали маленькую шкатулку для хранения запонок, и когда герр директор появился в цехе, двенадцатилетняя Нюся Горовитц протолкнулась к нему и произнесла по-немецки заученную речь.

- Герр директор, - сказала она, и чтобы услышать ее, ему пришлось наклониться. - Все заключенные желают вам большого счастья в ваш день рождения.

Была суббота, шаббат, что пришлось как нельзя кстати, потому что обитатели Бринлитца всегда воспринимали этот день как праздничный. Рано утром, когда Оскар только начал праздновать, выставив в кабинете на стол «Мартель» и размахивая оскорбительной телеграммой от инженера из Брно, во двор въехали два грузовика с белым хлебом. Часть его была передана гарнизону и даже Липольду, в похмельном сне покоящемуся в своем доме в деревне. Это было необходимо, чтобы эсэсовцы не ворчали по поводу того, как, мол, герр директор балует заключенных. Самим заключенным было выдано по 750 граммов хлеба. Они могли или съесть его или сберечь. Ходили разговоры, где Оскару удалось его раздобыть. В определенной мере это могло быть объяснено расположением местного управляющего мельницей Даубека, который отворачивался, когда заключенным из Бринлитца засыпали в штанины овсянку. Но появление этого субботнего хлеба было воспринято как дар Небес, как результат чудотворного деяния.

И хотя этот день всем запомнился своей праздничной атмосферой, строго говоря, для радостных эмоций было мало оснований. На прошлой неделе пришла длинная телеграмма от герра коменданта Гросс-Розена Хассеброка в Бринлитц Липольду - с инструкциями относительно судьбы заключенных в случае приближения русских. «Необходимо будет произвести окончательную селекцию», - гласил текст телеграммы. - «Пожилых и нетранспортабельных следует расстрелять на месте, а здоровых пешим маршем отправить в Матхаузен».