Список

Было очень душно. Флорида. И немного затхло. Странно, что лишь немного. Вообще, тюрьма, надо признать, находилась в очень приличном состоянии. Скалли не могла бы назвать себя большим специалистом по тюрьмам, но ей хватало ее эрудиции, чтобы отличить ухоженное помещение от запущенного, проветренное помещение от прокисшего… Начальник тюрьмы Сэм Бакли не зря ел свой хлеб.

У Сэма были больные глаза.

Он вел своих гостей сейчас по бесконечным коридорам, кивал дежурным охранникам, предупредительно открывал перед агентами то решетчатые, то глухие цельнометаллические двери, закрывал их за ними — и совсем не походил на человека, который что-то собирается скрывать. Он походил на человека, у которого беда.

И еще Скалли казалось, будто он похож на человека, который жестоко напуган.

— Причину смерти определили? — спрашивал тем временем Молдер.

— Да, — сдержанно отвечал Бакли, но от глаз Скалли не укрылось, как болезненно дрогнуло его лицо при слове «смерть». «Что-то он такое знает об этой смерти, чего не хочет нам говорить, — подумала она. — Или хотя бы подозревает.»

«А может, — вдруг подумала она, — Бакли просто дружил с убитым?

А может, наоборот? Может, он опасается, что следствие выявит какие-то счеты или трения между ним и убитым, и на него падет подозрение? В конце концов, начальнику тюрьмы куда проще проникнуть в пустую, но запертую снаружи камеру и оставить там труп, а потом снова запереть решетку…»

— Удушение, — бесстрастно рассказывал Бакли Молдеру. — Насколько можно судить — удушение. Подушкой, скорее всего.

— Интересно, как ваш служащий мог быть убит в пустой камере?

— Честно говоря, — нехотя ответил Бакли, — я не могу этого понять. Такое не могло произойти. Мы принимаем все меры предосторожности, и у нас, вообще говоря, очень редки происшествия. Вы можете посмотреть документы. Показатели в моей тюрьме выше средних по стране.

«Как он сказал это: «В моей тюрьме», — отметил Молдер. — Чуточку с гордостью, но и чуточку с болью… Он очень переживает то, что случилось. Хоть и делает вид, что железный и снаружи, и внутри. Моя тюрьма. Так монарх мог бы сказать: «Моя страна».

— Но все же происшествия случаются?

— Как без них… Тюрьма — это полицейское государство. Сюда попадают за насилие и попадают насильственно. А дальше так и идет…

— Кто мог иметь зуб на убитого? — спросила Скалли.

Бакли покосился на нее.

— В том-то и дело, что заключенные симпатизировали ему. То есть… знаете, я далек от того, чтобы идеализировать отношения персонала и подопечных, — и те и другие обычные люди. Со всеми человеческими слабостями. И тем и другим тут тяжело. Но именно Кэлверт Хоуп мог бы сказать, что у него со смертниками хорошие, душевные, приятельские отношения. Пожалуй, в открытую о нем не говорил плохо никто.

— Кроме Нича Мэнли? — спросил Молдер как бы невзначай.

— Нич… да, — помедлив, ответил Бакли. — Но ведь он казнен.

— Скажите, — Молдер взял быка за рога, — как вы относитесь к словам Нича о том, что после смерти он вернется и будет мстить?

Бакли поджал губы. Открыл перед агентами очередную дверь, кивнул очередному охраннику.

— Многие хотели бы вернуться, — неопределенно проговорил он, — И, наверное, многим кажется, что они вернулись бы исключительно за тем, чтобы мстить. А мне, знаете, всегда казалось, что если бы человеку дано было возвращаться, он… побывав там… и вообще поразмыслив как следует, нашел бы себе тут массу более подходящих и достойных дел.

— Вы тоже философ? — спросила Скалли.

И снова Бакли кинул на нее косой внимательных! взгляд.

— Я — нет. Это Нич был философом. Он был действительно умным человеком, очень умным. Я ему и в подметки не гожусь. Если бы он был на свободе — ему дали бы Нобелевскую премию как минимум. Но он совершил ошибку. Убил он копа или нет — это уже не так важно.

— То есть как это? — опешила Скалли.

— Когда такой умный человек не находит ничего лучше, чем грабить магазины, — это, наверное, все-таки ошибка. Правда? За эту ошибку он расплатился своей жизнью.

— Но это могла быть и не его ошибка, — вступилась Скалли, — Общество, среда…

Бакли горько усмехнулся.

— Припоминаю старый анекдот, — проговорил он. — Двое крупных ученых, психолог и социолог, возвращаются в отель после конференции на тему «Социализация антисоциальных элементов и проблемы сдерживания преступности». И видят, как здоровенный громила смертным боем бьет маленькую чистенькую старушку. «О! — не сговариваясь, говорят оба и показывают на преступника. — Этот человек нуждается в нашей помощи!»

— Что вы хотите этим сказать? — настороженно спросила Скалли.

— Если такого умного человека, как Нич, одиннадцать лет гноили в тюрьме, а потом поджарили-таки, это тоже чья-то ошибка, и за нее тоже следовало бы кому-то ответить. Беда только, что отвечают за ошибки обычно не те, кто их совершает.

— Вы противник смертной казни?

— Я не люблю казнить.

— А кто любит?