Списанные

— Это ты не мне рассказывай. Ты сейчас к себе пойди, покури спокойненько и подумай, чего ты там не так делал. — У Сазонова была такая манера — «покури спокойненько», «покушай плотненько», «поспи крепенько». Свиридов готов был его удавить прямо тут, в «фокусе». — Может, покаешься, поговоришь с кем, скажешь — был неправ.

— Да я не знаю, в чем вообще дело!

— Ну а кто знает? — спросил Сазонов, поворачиваясь к Свиридову и глядя прямо на него. Он был крепкий, плотный, черноволосый мужик лет пятидесяти, начинавший в восьмидесятые годы с фильмов про благодетельных ментов, воспитателей малолетних преступников, и разговаривал сейчас со Свиридовым, как добрый, но оскорбленный в лучших чувствах следователь отчитывает воренка, вставшего было на путь исправления, но не удержавшегося от копеечной трамвайной кражи. — Кто за тебя будет знать? Ты попал, ты и расхлебывай. Других-то чего путать?

— Я тебя не путаю, — не выдержал Свиридов. — Хорошо, я попал, я разберусь. Но стучать-то зачем?

— Чего? — тихим грозным голосом переспросил Сазонов.

— Я говорю, стучать зачем?! — не купился Свиридов на эту тихую грозность. Он ее хорошо знал, она действовала только на пацанов. — Я тебе сам же рассказал про список, так? На хрена ты пошел докладывать по начальству?

— Ты чего, в претензии?! — изумился Сазонов. — Ты претензии мне выкатываешь, Свиридов? Ты мне картину чуть не порушил, и ты мне претензии?!

— Где я тебе порушил картину?!

— А что у меня будет с картиной, если сядет сценарист? Я не знаю, чего ты натворил, но чем ты думал?! Ты знаешь, что такое «Спецназ», в каких кабинетах его смотрят?! Ты один весь проект сгубить можешь, ты понимаешь, нет? Из-за тебя все может прикрыться, ты двести человек без работы оставляешь, понял? Ты что-то кому-то ляпнул по пьяни, а из-за тебя мои дети голодными будут сидеть? Ты всех подвел под монастырь, это понятно тебе или нет?

Свиридов окончательно перестал что-либо понимать.

— Под какой монастырь, чего ты выдумал? — попытался он утихомирить эту блатную истерику, но Сазонов заводился надолго — его разносы меньше часу не длились.

— Он будет с кем попало пить и трындеть, а мне проект будут закрывать! Ты понимаешь, чей это список? Откуда вообще этот список? Это конторы список, ты понял? И он мне вчера ночью звонит и угрожает! Ты понимаешь, кто ты теперь вообще? Тебя хорошо если полы мыть теперь возьмут! И он мне претензиии, что я пошел и довел! Да я не пошел, я побежал! Я в ту же минуту побежал! Я немедленно, я раньше должен был расчухать! А я всегда знал, Свиридов, что ты с улыбочками своими попадешь. Я всегда видел, как ты работаешь, и я, дурак старый, раньше должен был! Тебе это всегда как халтурка, через губу! Я теперь к тебе приезжаю с риском сказать, чтоб ты не рыпался, и ты мне претензии выкатываешь! Я рискую, может быть, что вообще к тебе приехал, а ты мне претензии свои! Что я пошел! А как бы я не пошел?! У тебя был бы коллектив в двести человек — ты бы не пошел?!

— Не пошел бы, — твердо сказал Свиридов. Ему уже было не страшно, а смешно.

— Вот я посмотрел бы на тебя! — орал Сазонов. Сзади гудели — он своим «фокусом» перегородил двор, но и не думал трогаться с места.

— Машину подвинь, проехать надо, — сказал Свиридов.

— А ты не учи! — огрызнулся Сазонов, завелся и перепарковался.

Мимо тяжело проехал черный джип. Хвост за Сазоновым, подумал Свиридов и усмехнулся, — явно хвост. Приехал, утешил, теперь тоже в списке.»

— В общем, так, — сказал Сазонов, внезапно успокоившись. — Свои дела как хочешь разруливай, но пока чтобы я тебя не видел, не слышал. Близко к «Спецназу» не подпущу.

— Да я сам к твоему «Спецназу» близко не подойду.

— Вот и правильно, — обиделся Сазонов. — И звонить мне по ночам нечего.

— Стучать нечего, тогда и звонить не будут.

— Ладно, ладно. Мне пора.

— Ну конечно, ты занятой у нас. Езжай, Коля.

— Давай, давай.

— Только знаешь чего? — сказал Свиридов, уже вылезая из «фокуса». — Как меня начнут на допросы тягать, я им обязательно расскажу, как ты министра обороны называл. У Кафеля на юбилее. Еще Гутин был, слышал. Так что жди.

— Сука! — прохрипел Сазонов. — Вон пошел, мразь!

— Так и скажу, — ликуя, произнес Свиридов и хлопнул дверцей. Сазонов резко взял с места и понесся со двора.