Спиридов был - Нептун

Ах, если бы за 24 часа до этого Петр Федорович послушал совета умудренного Миниха и сразу же из Петергофа отправился бы в Кронштадт, где ровным счетом ничего не знали о происходящем! Там были послушные ему моряки, оттуда на любом фрегате он мог быстро добраться до Кольберга, а там верный Румянцев с корпусом...

Теперь под присмотром сурового генерала Василия Суворова, его, низложенного императора, отправляли с караулом в уединенную Ропшу...

На другой день Екатерина отправила в Ропшу надежную охрану из 100 гвардейцев под начальством вчерашнего поручика, а ныне генерал-майора Алексея Орлова.

— Как, матушка-государыня, с Петром Федоровичем поступать?

Екатерина ничего не ответила, но ее выразительный взгляд холодных глаз Орлов понял как приказ...

Минула всего неделя после празднества, и с берега срочно затребовали в штаб армии командующего эскадрой. В штабе не было обычной суеты, царила какая-то напряженная тишина, офицеры молчаливо переглядывались, иногда вполголоса перешептывались...

Поздоровавшись, Румянцев с хмурым лицом протянул Спиридову отпечатанный в типографии лист.

— «Божьей милостью, мы, Екатерина Вторая, императрица и самодержица всероссийская», — вполголоса начал читать Спиридов первый Манифест новой императрицы.

Когда Спиридов кончил, Румянцев, медленно ходивший по комнате, остановился и глухо произнес:

— Вы, флотские, как знаете, а я войска нынче к присяге приводить не намерен, покуда не получу достоверного подтверждения о судьбе его величества императора Петра Федоровича.

Спиридов еще раз пробежал взглядом Манифест. «Того ради, — гласил Манифест, — убеждены будучи всех наших верноподданных таковою опасностию принуждены были, приняв Бога и его правосудие себе в помощь, а особливо видав к тому желание всех наших верноподданных явное и не лицемерное, вступили на престол наш Всероссийский самодержавно, в чем и все наши верноподданные присягу нам торжественно учинили».

Попрощавшись, Спиридов по пути на шлюпке размышлял: «Бога в помощь призывает, а чем она, чистая немка, лучше своего мужика, полунемца? Тот хоть занял престол как наследник, а Екатерина-то никаких прав на трон не имеет, сбоку припека. И как можешь ты знать желания всех своих верноподданных? Но в Петербурге, видать, присягнула вся власть, и Сенат, и Синод. Не в бойню же нам ввязываться...»

Дальнейшие события зафиксировал журнал эскадры: «7 июля в 11 часов утра Главный командир изволил выдти на шканцы и объявил при собравшихся со всей эскадры командующих, с их секретарями и наших офицерах, також и при всех служителях, полученное им на берегу от аншефа Петра Александровича Румянцева печатного манифеста копию и присяжной лист, который манифест на шканцах читали во всенародное известие о вступлении Ея Императорского Величества государыни императрицы Екатерины Второй на всероссийский самодержавный престол, и прочитав манифест с командующими и секретарями и нашими офицерами по полученному присяжному листу присягали, и по окончании присяги в 11 часу при выстреле у нас из пушки поднят молитвенный флаг и начался благородный молебен. За тем с адмиральского корабля произведен был салют из 31 выстрела, за которым последовал салют из 15 выстрелов со всей эскадры. Всех служителей приводили к присяге».

В последующие дни один за другим курьеры из столицы доставляли манифесты и распоряжения императрицы — о внезапной кончине низложенного Петра III, о предстоящей коронации. Теперь захват престола она объясняла повелением Божьим и угрозой ответственности «в будущем перед страшным его судом, поскольку-де того самая должность в рассуждении Бога, его церкви и веры святой требовала». А посему ее действия благословил «он, всевышний Бог, который владеет царством и кому хочет дает его».

Затем поступил приказ: все отданные распоряжения Петра III отменить, поход на Данию отставить, армию вернуть в Россию. Эскадре предписывалось забрать всех больных, всю артиллерию и перевезти в Кронштадт.

Генерал-аншеф Румянцев получил отставку. Ему надлежало сдать должность генералу Петру Панину и отъехать в столицу, новая императрица показывала свой нрав.

Моряками Екатерина осталась довольна, вице-адмирал Талызин вовремя обезопасил Кронштадт, повсюду ей присягали в верности. Видимо, зная о хорошем настроении Екатерины накануне коронации, Мордвинов все-таки походатайствовал за своего товарища. На свет появился Высочайший указ: «Сего месяца Ея И.В. из своего высочайшего императорского милосердия, контр-адмирала Спиридова, детей его гардемарин Андрея и Алексея Спиридовых, которые от роду Андрей — 12, Алексей — 10 лет, за обучение навигации и за бытие на море трех кампаний, в том числе двух при атаке города Кольберга действительно при военных действиях, всемилостивейше пожаловала в корабельный флот в мичманы».

Екатерина спешила в Москву на коронацию, с ней следовал весь двор, генералитет, Сенат. На душе у нее было тревожно, первый раз после воцарения она покидала столицу. «На кого оставить Петербург? Вся гвардия ушла в Москву», — размышляла Екатерина.