Спираль

Зураб Торадзе бережно просунул руку под спину больного и, приподнимая другой рукой плечо, повернул его к стене. На стул он уже не сел. Он стоял и пристально смотрел на академика. Все было сказано. Сейчас только один вопрос оставался без ответа: согласен Давид Георгадзе на пересадку своего мозга или нет.

Главный врач стоял и раздумывал, задать ему этот вопрос в лоб или поискать окольные пути.

— Допустим, морально мы правы перед юношей, — с расстановкой произнес академик.

— Несомненно! — напрягся Торадзе.

— И будем правы вообще перед богом? Вы верите, что в будущем сильные мира сего не обратят во зло человечеству это величайшее достижение человеческого разума?

— Вы верите в бога? — Главному врачу невольно вспомнился вопрос, который задала ему корреспондентка Агентства новостей около двух с половиной месяцев назад. Жгучее любопытство переполняло его: как знаменитый астрофизик ответит на этот вопрос, насколько различными или сходными окажутся их взгляды.

— В бога? Нет, в бога я не верю. Откровенно говоря, из ученых к богу ближе всего именно физики и астрофизики, а я и тот, и другой. Вам известно, что я астрофизик. В бога я, естественно, не верю, но верю в космические порядок и закономерность, верю в силу природы, в глобальные балансы, созданные ею. Не слишком ли рьяно мы вмешиваемся в дела природы, начиная со всяких грандиозных предприятий и кончая вашей операцией? Не забываем ли, что мы сами дети природы и наша создательница не простит нам чрезмерной дерзости?

— Я не боюсь бога. Дело, представляющее собой торжество человеческого разума и идущее на благо человечества, не должно вызывать страх. Я бьюсь ради прогресса человечества, ради счастья человека. Совесть моя чиста, я уверен в своей правоте!

— Вот и хорошо! Мои вопросы исчерпаны.

— В таком случае у меня есть вопрос! — Главный врач был доволен естественным продолжением беседы.

— Слушаю вас.

— Вы согласны на пересадку мозга?

Молчание.

Врач напряженно ждал. Даже в жужжании аппаратов он отчетливо различал стук собственного сердца.

— Не спешите с ответом, если хотите, подумайте до вечера, в крайнем случае до завтрашнего утра, — время уже не терпит.

— Необходимо ли пересаживать в мою голову его парализованный мозг?

Торадзе остолбенел от изумления. Такого вопроса он не ожидал.

— Необходимо. В противном случае ваше тело умрет в тот же миг. Вы выдающийся и известный человек. Будет назначена правительственная экспертиза. Представляете, какая поднимется буча, когда в вашем черепе не найдут мозга. Простите за грубость и натуралистичность объяснения. Лучше с первых шагов посмотреть в глаза правде.

— Ваша цель превратить меня, семидесятичетырехлетнего старика, в двадцатитрехлетнего юношу благородна. Моему старому мозгу вы подберете полное энергии и темперамента тело. Прекрасно. Как они приспособятся друг к другу? Если мозг подчинит себе тело, какой смысл имеет операция? Стариковский, со старомодными взглядами, с когда-то авангардистским, но относительно консервативным по меркам сегодняшнего дня мышлением, мой мозг быстро состарит молодое тело. А если тело подчинит себе мозг, тогда я уже не буду самим собой. Тогда мои опыт, знания, талант и способности, мышление и интеллект окажутся в рабском служении молодому телу. Разве это не обернется трагедией личности, которая, вполне возможно, приведет меня к самоубийству?

— Одну минуточку…

— Прошу вас, не прерывайте, пока я не выскажусь до конца.

Академик замолчал. В палате снова установилась тишина, но главный врач не решался нарушить ее.

Слегка приподнявшись, Давид Георгадзе знаком попросил врача перевернуть его на спину. Тот помог ему. Академик с трудом положил голову на подушку и снова уставился в потолок.

— Я понимаю вас, — начал он слабым голосом. — Вы — хирург. Великолепный специалист, ученый, жаждущий поисков и находок, смелый практик и вообще смелый человек. Вас в первую очередь прельщают сама сложность операции, добытые результаты. Ваша амбиция ученого и искателя будет полностью удовлетворена, когда сложнейшая операция увенчается успехом.

— Не обижайтесь, я не только хирург, который бахвалится и кичится удачно проведенной операцией. Мой выбор пал на вас потому, что я сожалею о вашей смерти. Наряду с экспериментом мне хочется спасти ваш интеллект. Я непоколебимо уверен, что молодое тело и ваш по-юношески живой мозг создадут полностью гармоничную личность. Хотя мне до сих пор не приходилось пересаживать мозг человеку, я уверен, не сочтите за хвастовство, что операция пройдет успешно. Меня соблазняет именно то, что с помощью чужого мозга и чужого тела я сотворю первого в мире уникального человека. Создам человека, уже в юные годы без труда получившего большие знания и опыт. Я уверен в величии сотворенного. Я уверен, что не нарушу гармонию провидения. А если поставить вопрос более приземленно, более бухгалтерски, то из умирающего академика и заурядного юноши с парализованным мозгом я создам одного, но человека величайших знаний, таланта и интеллекта!

— Я первый, к кому вы обращаетесь с вашим предложением?