Спящие красавицы

— Я понимаю. Тюрьма может обострять чувства. Вы понимаете, что вы находитесь в тюрьме? Это исправительное учреждение для женщин в городе Дулинг. Вам пока не предъявлено обвинение ни в одном из преступлений, не говоря уже об осуждении, вы здесь только ради собственной безопасности. Вы понимаете, о чем я?

— Да, понимаю. — Она опустила подбородок к груди и опустила голос до шепота. — Но этот парень, офицер Петерс. Вы знаете о нем, не так ли?

— Знаете о нем — что?

— Он берет вещи, которые ему не принадлежат.

— Что заставляет вас так говорить? Что за вещи?

— Я просто поддерживаю разговор. Я думала, вы хотите именно этого, доктор Норкросс. Эй, я не хочу говорить вам, как делать свою работу, но разве вы не должны сидеть позади меня, там, где я вас не вижу?

— Нет. Это психоанализ. Давайте вернемся к…

— Великому вопросу, на который никогда не был дан точный ответ и к которому даже я еще не смог приблизиться, несмотря на мои тридцать лет исследований женской души: «чего хочет женщина?»

— Это Фрейд, да. Он открыл психоанализ. Вы о нем читали?

— Я думаю, что большинство женщин, если вы спросите их, и если они будут действительно честными, сказали бы, что больше всего на свете они хотят вздремнуть. И, возможно, сережки, которые подходят ко всем платьям. Во всяком случае, сегодня, Док, в день больших распродаж. Горячих предложений. На самом деле, я знаю о трейлере, он немного разрушился — есть небольшая дыра в одной из стен, придется это исправить — но держу пари, туда еще долго никто не захочет въехать. Головная боль риэлтора.

— Вы слышите голоса, Эви?

— Не совсем. Больше похоже на сигналы.

— И как звучат эти сигналы?

— Как жужжание.

— Кого?

— Мотыльков. Вам понадобятся специальные уши, чтобы это услышать.

— У меня неправильные уши, чтобы услышать жужжание мотыльков?

— Нет, я боюсь, что нет.

— Вы помните, как наносили себе повреждения в полицейской машине? Вы бились лицом о решетку безопасности. Зачем вы это делали?

— Да, я помню. Я делала это, потому что хотела попасть в тюрьму. Эту тюрьму.

— Это интересно. И в чем причина?

— Хотела вас увидеть.

— Мне это льстит.

— Но это ничего вам не дает, вы же знаете. Подхалимаж, я имею в виду.

— Шериф сказал, что вы знали ее имя. Это из-за того, что она вас арестовывала раньше? Попробуйте вспомнить. Потому что было бы очень полезно, если бы мы могли узнать о вас немного больше. Если есть запись об аресте, это может привести нас к родственникам, друзьям. Вам же нужен адвокат, Эви?

— Шериф — ваша жена.

— Откуда вы это знаете?

— Вы поцеловали ее на прощание?

— Не поясните?

Женщина, которая называла себя Евой Блэк, наклонилась вперед, пристально глядя на него.

— Поцелуй: действие, требующее участия — трудно поверить, но я знаю точно — ста сорока семи различных мышц. Прощай: слово, означающее прощание. Вам нужны еще какие-нибудь разъяснения?

Клинт помолчал. Она была очень, очень обеспокоена, входила и выходила из когерентности,[135] как будто ее мозг находился в неврологическом эквиваленте кресла офтальмолога, видя мир через серию мерцающих линз.

— Нет необходимости в разъяснении. Если я отвечу на ваш вопрос, вы расскажете мне о чем-нибудь?

— Договорились.

— Да. Я поцеловал ее на прощание.

— О, как это мило. Вы уже стареете, знаете ли, далеко не мальчик, как я понимаю. Вероятно, сейчас вас гложут некоторые сомнения типа: «Я все еще в состоянии? Я все еще могучий самец?» Но вы не потеряли своего желания к жене. Прекрасно. И еще есть таблетки. Спросите врача, подходит ли вам это. Я вам сочувствую. Очень. И могу вас понять! Если вы думаете, что стареть тяжело только для мужчин, позвольте мне сказать, что это не пикник и для женщин. Как только ваши сиськи опадают, вы становишесь почти невидимой для пятидесяти процентов населения.

— Моя очередь. Откуда вы знаете мою жену? Откуда вы знаете меня?

— Это плохие вопросы. Но я отвечу на один очень важный для вас. «Где была Лила прошлой ночью?» Вот хороший вопрос. И ответ таков: не на Маунтин-Рест-Роуд. Не в Дулинге. Она кое-что узнала о вас, Клинт. И теперь ей очень хочется спать. Увы.

— Узнала что? Мне нечего скрывать.

— Я думаю, вы даже верите в это, что показывает, насколько хорошо вы это скрывали. Спросите Лилу.

Клинт поднялся. В камере было жарко, и он стал липким от пота. Этот обмен совсем не походил на вступительную беседу с заключенным за всю его карьеру. Она была шизофреничкой — приходилось видеть, и некоторые из них очень хорошо подбирали реплики и выражения — но она явно делала это быстрее любой шизофренички, которую он когда-либо встречал.

И как она могла знать о Маунтин-Рест-Роуд?

— Вы ведь не были на Маунтин-Рест-Роуд прошлой ночью, не так ли, Эви?

— Все может быть. — Она подмигнула ему. — Все может быть.

— Спасибо, Эви. Мы скоро еще поговорим, я уверен.