Спящая

– Дураки, говорю же. Просто не любили его в деревне. Удобно обвинять того, кого не любишь. Не удивлюсь, если сейчас его припомнят. Не посмотрят, что Лёки больше нет. Убили его, ещё до потопа. У нас же тело нашли, водой принесло – видел небось в «Новостях»?

Видел. Только не в «Новостях». Я вспомнил ту кроссовку под магазином. Значит, её хозяин…

– …Никто его не любил, все издевались, Малахольным дразнили, потом боялись…

– Малахольным?! – Я сразу вспомнил про деда Витю. Точно! Надо ему сказать, что его ночной кошмар убит. Ведь из-за этого же Малахольного дед сбежал из собственного дома на пустырь. Говорит, он к нему в дом по ночам приходил, а на пустырь не суётся, потому что там выжжено всё. Может, если я ему расскажу, он прекратит ловить призраков по ночам и спустится в свой заброшенный дом?

* * *

Он стоит ещё, целёхонький. Зимой мы с Лёхой бегали его протапливать, чтобы не сгнил, Катька пару раз там прибирала – да что там прибирать, только пыль вытереть! Нормальный дом. Соседи тоже за ним посматривают, следят, чтобы не растащили…

Мне тогда жутко понравилась эта мысль: я представил, как дед Витя спускается на свою улицу, здоровается с офигевшими соседями, которые уже и забыли небось, как он выглядит, топит баню, может быть, даже бреется, и я вижу человеческое лицо, нормальное, без желтоватой щетины и вечного ужаса в глазах.

…И у меня больше не будет того пустыря со странным жителем, который мы делили с Лёхой. Это невыносимо – быть одному там, где любили бывать вдвоём. Пусть его не будет, мне станет легче. Да, я делал это для себя, а не для чокнутого деда.

* * *

– А вы уверены, что это он? Ну, столько лет прошло…

– Не говори! Больно это. Если б не Петровы – не поверила бы. Они ж мне «Новости» записывали, пока в больнице была.

– Записывали?

– Старый кассетный видеомагнитофон полезная вещь, Рома. В больнице-то небось не всегда успеваешь «Новости» посмотреть: то процедуры, то ещё что. Петровы мне и записывали. Я как увидела…

Наверное, я сошёл с ума в тот момент, но я тут же стал напрашиваться к бабе Гале посмотреть ту самую кассету. Пересниму потихоньку на телефон, покажу деду Вите. Старики верят телевизору, это я давно понял. Качество будет, конечно, аховое, но оцифровывать это мне просто лень. Я сделал вид, что заинтересовался этим самым Лёкой, и дальше всё вышло легко.

* * *

Через час мы уже пили чай у бабы Гали в уютной старушечьей кухне. На холодильнике громоздился её телевизор, притащенный Петровым-отцом, пока она была в больнице, под теликом, жутко треща, работал кассетный видеомагнитофон, а с экрана на меня смотрел Малахольный.

«На днях было опознано тело с пулевым отверстием в голове, обнаруженное ранее на территории деревни местными жителями. Им оказался криминальный авторитет Леонид Луцев по кличке Малахольный… – Дикторша вещала, а этот Лёка смотрел со старой, кажется, ещё полароидной, фотографии. Кто-то сделал его портрет на фоне обоев в дурацкий цветочек, у нас при прабабке были такие, потом отец заклеил. Лёка – лысеющий мужик с безумным взглядом, чем-то похожий на того, кого я видел во сне. Моложе, да, но дело не только в этом. Этот на экране был почти не страшный, только взгляд безумный, но его можно списать на качество снимка. А так – ничего особенного: увидишь на улице – не обратишь внимания. А баба Галя смотрела на него с обожанием:

– Врут они всё. Никакой он не криминальный авторитет, лишь бы наговорить на человека. Он был хорошим мальчиком, не то что эти. Видел бы ты, какие он мне письма писал…

– Вы переписывались? Я думал, вы рядом жили…

Баба Галя отчего-то рассмеялась:

– Молодой ты ещё. И переписывались, и рядом жили. В то время же как: если мальчик с девочкой дружит, да ещё и в деревне, на улицу не выйдешь – задразнят. Его и так гнобили, а если ещё и я… Вот я и придумала письма друг другу писать. Специально в город ездила с отцом, чтобы отправить оттуда, чтобы никто ничего, ни о чём…

Было жутко неудобно сидеть там и слушать чужие сердечные тайны шестидесятилетней давности, да ещё и снимать телевизор на телефон. Телефон я поставил вертикально, оперев на солонку и перечницу в форме такс, они будто специально здесь для этого были поставлены. Я думал, провалюсь сквозь протёртый пол, слушая про переписку с этим Лёкой, старался пропускать мимо ушей и мечтал про себя, как покажу видео деду Вите, как он успокоится наконец… Я еле высидел чаепитие.

* * *

До деда Вити я добрался уже почти ночью. Сто раз проиграв Катьке в «Мортал комбат», по сто первому разу пересказав все смешные школьные истории, которые случались со мной и о которых я читал, убедившись, что Катька наконец уснула, и повздорив, уже не помню о чём, с дедом Артёмом, я побежал на пустырь.