Спи, моя радость

– Ты помнишь Максима, доча? – спрашивает мама. Она ставит по центру стола тарелку с горкой пюре. – Мальчика, что ноги тебе наминал на уроках?

Гляжу на мужчину, а Ким не сводит глаз с мамы. Почти с сыновьей любовью смотрит на неё и ясно улыбается. Какой же он красивый. Высокий, мужественный. Как я могла думать о нём плохо, не разобравшись?

– Ты меня не узнала? – говорит Альдов, повернув голову. В синих глазах прячутся грозы и дожди, волны и моря, а в светлых волосах отражаются пятнышки цветных лампочек. – Времени прошло много, да. Лет двадцать точно. А я узнал тебя. Такая же рыжая веснушка, как и раньше.

– Но ты же в Америку уехал еще в третьем классе. Да и поменялся очень, – немного дрожу от волнения. Вот почему я видела Кима во сне, в том зале. Вот почему он так потрясающе танцует. Бывший мамин ученик, бывший мой партнёр. Столько лет прошло, не сосчитать. После него я бросила танцы, увлеклась сочинительством и рисованием. Правда, мама заставляла два раза в неделю на контемп ходить, для души, так сказать. Ну, и гибкость телу не помешает. Я и не сопротивлялась.

– Ярина, а ты почему не сказала, что с работы ушла? – строго спрашивает папа. Несёт перед собой румяную курицу. Ставит её на стол и быстро подходит ко мне. Садится на диван и ласково обнимает за плечи.

– Меня ушли, – отвечаю натянуто и улыбаюсь виновато. – Вовка меня в плагиате обвинил… Помнишь тот рисунок, что мы вместе с ним рисовали?

Отец сокрушенно покачивает головой.

– Он ведь на зло сделал, Яра. И почему ты не поделилась? Закрылась в своей ракушке, ведь так нельзя. Мы что не люди, поняли бы? Перед праздником сидишь без гроша, – отец убирает мои волосы за ухо и прижимает к себе сильней. – Ох, упертая и самовольная. Всё правильно. Так и должно быть, дочь, но только в меру. А если бы мы не пришли?

– Отмечала бы в постели, – грустно улыбаюсь и пожимаю плечом, ласково глажу папину сухую руку.

– Всё, садимся! – приглашает мама за стол. – На часах без пяти. Скорее. Позже обсудите работу и бывших друзей.

Ким откупоривает шампанское, я гляжу в его лицо и хочу, пытаюсь, силюсь узнать. Не получается. Просто старый знакомый, просто далекий забытый друг. Не более. Каждый поворот секундной стрелки впивается в грудь и заставляет сцепить зубы до боли. Я просто должна отпустить прошлое и начать будущее. Ступить в Новый год с новыми надеждами и желаниями. Посмотреть на другого мужчину и забыть Призрака, потому что его нет, не было и никогда не будет.

Ким подает наполненный бокал и слегка касается моей руки тёплыми пальцами. Нежно и осторожно, не навязываясь. Смотрит на меня, как на божество, а мне от этого неловко и горько. Он здесь – реальный, настоящий, безумно красивый, а я тоскую по безликому, бесплотному духу, что украл покой много лет назад. По мужчине, что остался за пределами декабря.

Разве это справедливо? Ведь уже тогда, четыре года назад, глядя на Кима на плакатах, я безумно была влюблена. Тайно мечтала познакомиться, услышать его голос вживую, а не только из колонок. Убеждала себя, что ревность к его похождениям беспочвенна, что он «звязда», а я – никто. Да только, когда появился Призрак, я о шебутном музыканте забыла. Всегда считала просто фанатичной любовью подростка.

И сейчас Ким, как простой обычный парень, стоит рядом и говорит мне:

– С Новым годом, Ярина! С Новым…

Его слова обрывают куранты. Бой переплетается с широкой композицией Ханса Зиммера, что звучит из динамика. Меня ведёт от осознания, что все происходящее слишком знакомо и близко.

Повторяется.

Всматриваюсь в глаза мужчины и вижу в них золотое пламя: фейерверк взрывается за окном огромным пионом и отражается в радужках Максима кругляшками боке.

Обнимаю его от накативших чувств и узнаю запах чайного дерева от волнистых волос.

Мой. Призрак. Нашёл меня.

Эпилог

С тобою стать должны мы каплей моря,

но чтоб могли мы многих напоить.

И, обязательно, ты должен стать судьбою,

за что и буду я тебя любить.

Отец не пьёт шампанское, потому что за рулём. Он поднимает бокал с апельсиновым соком и щедро раздаривает веселые тосты. Я сижу возле Кима и сжимаю его ладонь. Мой. Никому не отдам. Никогда не отпущу.

Мы вместе убираем со стола и много говорим о танцах, музыке и успехе Кима. Оказалось, что он сейчас не поёт уже, а пишет музыку для фильмов. Говорит, что ему так спокойней. А когда включается его трек, я на мгновение проваливаюсь в волнующий экстаз. Мурашки бегут по телу. Чувствую, как ещё чуть-чуть, и меня взорвёт от восторга. Ким улыбается, потому что всё видно по моим глазам, и на светлых щеках любимого появляется румянец смущения.

Родители около часа ночи собираются домой. Пока они одеваются, я благодарю их за праздник и, когда обнимаю, едва сдерживаю радостные слёзы. Мама пожимает мне плечо и мягко улыбается. Ким стоит за спиной, ни на шаг не отходит, будто боится, что я исчезну. Чувствую прикосновение его чутких ладоней сквозь ткань платья и не могу сдержать дрожь.