Спецназ Великого князя

Василий не желал, чтобы его видели немощным, велел въехать в Москву скрытно. Добрались до Воробьёва, где Василий принял митрополита, епископов, бояр, воевод. С третьего часа и до седьмого наказывал им о устроении государства, о сыне, когда приглашённые уходили, остались трое – Михаил Юрьев, Михаил Глинский и Иван Шигона. Пробыли они при Великом князе до ночи. Им наказывал о Великой княгине Елене, как ей без него быть, как без него царству строиться.

Тем временем холопы под руководством бояр проломили тонкий лёд на реке, построили мост деревянный. Едва сани с государем въехали на мост, он обломился, лошади упали в воду. Но боярские дети, обрубив гужи, удержали сани на руках. Великий князь запретил наказывать строителей. Василия Ивановича внесли в постельные хоромы.

Следующим днём прибыли братья Юрий и Андрей, стали принуждать Василия покушать. Но он только прикоснулся к ложке с миндальной кашей.

После велел призвать бояр и князей Ивана и Василия Шуйских, Михаила Юрьевича Захарьина, Михаила Семёновича Воронцова, Михаила Глинского, Тучкова, казначея Головина, дворецкого Шигону. При них велел дьякам писать новую духовную грамоту, объявив трёхлетнего сына Иоанна наследником государства, под опекой матери и избранных бояр по достижении пятнадцати лет, назначил удел меньшому сыну Георгию. Братья и князья настояли, чтобы Василий призвал Елену и сына. Князь Андрей Иванович и Михаил Глинский пошли за нею, а брат Елены, князь Иван Глинский, принёс старшего сына. Брат Елены поспел первым, за ним шла мамка Аграфена Васильевна. Великий князь благословил сына и обратился к мамке:

– Смотри, Аграфена, от сына моего Ивана не отступай ни на пядь!

Когда мальчика унесли, ввели Великую княгиню. Брат Василия Андрей и боярыня Челядина вели Елену под руки. Она страшно билась и стенала в отчаянии. Великий князь утешал её, говоря:

– Мне уже лучше, не чувствую боли.

Елена приободрилась и спросила:

– Кому поручаешь супругу и детей своих?

Василий ответил:

– Иоанн будет государем, а тебе, следуя обыкновению наших отцов, я назначил в своей духовной грамоте особенное достояние.

Супруга его стала сильно кричать, Василий поцеловал её в уста в последний раз и велел насильно вывести. Василий велел принести и меньшего сына Георгия, также благословил его крестом Святого Петра и сказал, что и он не забыт в духовной.

Ещё находясь в Волоке, Василий говорил духовнику своему, протоиерею Алексию и любимому старцу Мисаилу:

– Не предайте меня земле в белой одежде! Не останусь в мире, даже если выздоровлю!

Отпустив Елену, государь велел принести Мисаилу монашескую рясу, послали за Иоасафом Троицким, за образами Владимирской Богоматери и Святого Николая Гостунского. Духовник Алексий пришёл с дарами, чтобы передать их Василию в последнюю минуту. Великий князь рёк:

– Будь передо мной и не пропусти сего мгновения!

Подле духовника стоял стряпчий государев, Фёдор Кучецкой, бывший свидетелем смерти Ивана III, отца Василия. Читали канон на исход души. Василий сказал брату Юрию:

– Помнишь ли преставление нашего родителя? Я так же умираю!

И потребовал пострижения, одобряемого митрополитом и некоторыми боярами. Но князь Андрей Иванович, Иван Шигона и Воронцов не одобряли, говорили, что Дмитрий Донской умер мирянином, как и князь Владимир, а назван равноапостольным. Шумели и спорили. Василий меж тем крестился и читал молитвы. Уже язык его заплетался, взор меркнул, рука безвольно упала. Великий князь ждал обряда. Митрополит Даниил взял чёрную рясу и подал её игумену Иоасафу. Князь Андрей хотел вырвать её из рук игумена. Тогда митрополит огневался: «Не благословляю вас ни в сей век, ни в будущий! Никто не отнимет у меня души его!»

Василий отходил, спешили закончить обряд. Митрополит сам постриг умирающего, дав новое имя – Варлаам. На грудь новообращённого монаха положили Евангелие. На несколько минут воцарилась тишина. Шигона, стоя возле смертного одра, по другую сторону от митрополита и игумена, наклонился к телу, прислушался, дыхания не услышал и воскликнул:

– Государь скончался!

Произошло это со среды на четверг, в двенадцатый час ночи, 3 декабря 1533 года. Все зарыдали. От тела государя исходил несносный запах от гноящейся болячки в бедре. Митрополит омыл тело и обтёр исконью. И о диво! Комната наполнилась благоуханием.

Рыдания и плач наполнили комнату. Митрополит унимал людей, но голоса его было не слыхать. Митрополит отвёл братьев Юрия и Андрея в переднюю избу, взял с них присягу служить Великому князю Ивану Васильевичу всея Руси и его матери, Великой княгине Елене, жить в своих уделах, стоять в правде, на чём они целовали крест Василию, а государство под Великим князем Иваном не хотеть и людей от него не отказывать и стоять противу недругов и басурманства сообща. Такая же присяга была взята с ближних бояр, бывших в покоях государевых.

Митрополит с удельными князьями и боярами отправились к Великой княгине утешить её. Елена, только увидев их, упала без чувств и лежала так два часа.