Воевода Иван Волк с войском московским пленных в Москву повёл. Воевода Даниил Щеня с ратями – вологодским, устюжским да каргопольским в Хлынове остался. Бояре да знать пешком шли, но в железо не закованные. А семьи их на подводах ехали, с узлами, с пожитками. Долго до Москвы добирались. Царь Иван повелел злостных крамольников – Ивана Аникеева, Пахомия Лазарева и Палку Богодайщикова прилюдно кнутами бить, а после повесить. Остальных же пожалел, дал поместья в Боровске и Алексине, да Кременце. Но урок помнить и впредь супротив Великого князя московского не злоумышлять. Так 16 августа 1489 года закончилась вятская республика, земли вошли в состав Московской Руси, в Хлынове посажен был наместник московский.
Полк стрелецкий в числе других конвоировал пленных до Москвы, а после сотня Фёдора сопровождала обоз с вятичами до Кременца. Города и уезды царь Иван выдал не самые хорошие, обезлюдевшие после татарских набегов, после них тот же Алексин едва половину жителей насчитывал. А кроме того, от Москвы близко, под приглядом, чтобы не сговорились бояре, не утекли.
Глава 6
Служба
Войско торжественно, под звон колоколов, вошло в столицу. Стрелецкий полк сразу к своему расположению направился. И Фёдор со стрельцами. Надо проследить, чтобы пищали в пирамиды определили да порох сдали. А уж потом домой, к супружнице. Тем более стрелецкий голова обрадовал – завтра жалованье выдавать будут. Деньги за службу всегда получать приятно. На уставшем от долгого перехода верном коне к владению своему подъехал уже в сумерках. Соскочив с коня, в калитку постучал. Хлопнула дверь, с крыльца Авдотья осведомилась:
– Кто там?
– Открывай, жена, муж вернулся.
Охнула Авдотья, поспешила ворота открыть. Обнял Фёдор жену, заметил, как округлился живот. Ладонью по нему провёл.
– Тяжёлая я, – зарделась супруга.
О! Наследник будет! Фёдор обрадовался. Авдотья кинулась накрывать на стол, пока Фёдор рассёдлывал коня да заводил в денник. А ещё мерку овса в кормушку засыпал, принёс из колодца воды пару ведер. Конь запросто ведро воды за раз выпивает. А уж потом в избу вбежал, Авдотью обнял, поцеловал.
– Долго тебя не было, пять месяцев!
– Служба такая. Вятку прилучали под руку царя Московского отойти.
– А где это – Вятка?
– Далеко, тебе лучше не знать.
– Кушать садись. Помыться бы тебе, конским потом пахнет.
– Завтра.
Поев, упал в постель, даже любовными ласками не занимался, уснул сразу. Утром проснулся от аппетитных запахов из поварни. Умылся, а Авдотья уже шанежки с творогом напекла, да под молочко.
– Откуда молоко? Коровы-то у нас нет.
– У соседей беру.
Хозяйственная у меня жена, подумал Фёдор. И, оседлав коня, на службу. Сотня уже позавтракала. Короткий смотр провести пришлось. Для начала – коней. Все ли кованы, не отвалились ли подковы, да в порядке ли сёдла и упряжь? Потом пищали проверил, заставил чистить и смазывать. После похода оружие пыльное.
После полудня полковой казначей жалованье выдавать стал. Деньги всем потребны, в первую очередь семейным. Очередь быстро продвигалась. Получив деньги, Фёдор домой отправился. Не успев с молодой женой пожить, к избе привыкнуть, в длительный поход ушёл. А теперь наслаждался. Холопом был, жил в нужде, хлеба не каждый день досыта ели. А ноне сотник, женат, своя изба. А всё через верную службу.
Дома на стол серебро выложил. Деньги изрядные. Ратникам всегда жалованье серебром выдавалось, не медяками.
– Ой, откуда деньги? – всплеснула руками Авдотья.
– Жалованье за службу.
Авдотья деньги пересчитала, сразу затараторила:
– Люльку купить надо, да детское. А ещё сарафан мне посвободнее, живот-то растёт.
– Завтра с утра и сходим. А сегодня банька.
Банька на заднем дворе. Пока воды натаскал двадцать ведер, да котёл горячей воды согрел, вспотел. А жена в предбанник уже чистое исподнее и одежду несёт. Вместе помылись не спеша. Хорошо-то как! А после баньки прохладный квасок. Фёдор начал ощущать все прелести семейной жизни. А с утра на торг. Выбрали люльку – плетёную из ивы кроватку для младенца, с высокими бортами и полукруглыми опорами, чтобы качаться могла. Фёдор люльку нёс, а Авдотья пелёнки из мягкой байки. Уже дома Фёдор сказал:
– Давай прислугу наймём. Тебе тяжесть носить нельзя, да и родишь, забот много будет, а служанка и на торг за харчами сходит, и щи сварит, тебе легче.
– Сама так мыслила, да тебя спросить стеснялась.