Спецназ ГРУ. Жизнь после смерти. часть 2

Отворилась калитка и выглянул вреде бы обычный бородатый слуга, однако от его пристального взгляда сердце защемило — огромного роста с длинными руками открывший калитку имел глаза, в которых читался вопрос — «Сейчас тебя прибить, или попозже на дыбе угостить горящим дубовым веником.»

— Чо тебе надо? Хозяин отдыхает, велел не беспокоить!

Князь соскочил наземь — Доложи, что Василий Голицын с дурной вестью пожаловал!

Створка ворот немного отошла в сторону и князь, едва протиснувшись, вошел во двор, ведя в поводу коня. Вокруг были несколько солдат с направленными на него ружьями.

— В дом проходи, да не балуй! — в спину усмехнувшись, бросил слуга кесарев, у которого только сейчас Василий разглядел пистоль за поясом.

Ромодановский встретил Голицина в горнице, где развалился на огромном кресле, похожим на царский трон — Ты почто князь ко мне как тать ломишься? — ласково начал Федор Юрьевич, да вот только глаза его смотрели как на вшу, которую ему раздавить ничего не стоит.

Князь Василий опустил очи к полу — Весть принес я тебе крамольную — Супруга моя вместе с герцогиней приезжей стрельцам разум помутили и сейчас стрельцы Кремль поди пытаются взять!

Ромодановский удивленно разглядывал Голицына будто заморскую диковину — Так почему же ты, сукин сын, не пришел ко мне с этим раньше? Что, совесть проснулась? Да больно поздно!

На улице грохнули пушки Голицын, весь вспотев, икнул. Князь-кесарь улыбнулся будто оскалился — Вот и начало конца твоим бунтовщикам! Или ты думаешь, что я ничего не знаю, что у меня под носом творится?

Стреляли по стрельцам, подтащившим свои пушки к воротам Кремля со стены. Разметав картечью пушкарей стрелецкого полка, перезаряженные пушки хищно направились на толпу бунтовщиков, на стенах показались множество вооруженных людей, а в центр города хлынули колонны ощетинившихся ружьями с примкнутыми штыками гвардейских полков специального назначения.

Стрельцы попытались прорваться но их залпами рассеяли и они отступили к самым стенам. Затравлено рассматривая гвардейцев, которые все прибывали и прибывали, заполняя все улицы и полностью отрезав пути к отступлению бунтовщиков. Со стены крикнул кто-то в рупор — Стрельцы! Сдавайтесь и если вы сами выдадите зачинщиков мятежа, то останетесь живы! Одумайтесь стрельцы, вы же против помазанника Божьего восстали, против своего царя!

Стрельцы растерянно пытались найти выход из сложившейся ситуации, но не находили. Один из них сорвал свою шапку и со злостью хлопнул ее о земь — Братцы! Да что же такое! Видно обманули нас, наврав, что царь Федор Алексеевич помер и немцы хотят своего царя нам на шею посадить!

Стрельцы стащили с коня своего начальника и, намяв тому бока, вытолкнули его к царским гвардейцам — Это он нам голову запудрил! Забирайте этого ирода окаянного, нет на нас вины!

Со стены опять раздался голос — Стрельцы, кто еще вас подбивал на бунт, не мог один ваш стрелецкий голова вас уговорить нарушить присягу, выдайте всех зачинщиков и бросайте оружие.

Через полчаса стрельцы выдали всех, кто подталкивал их к бунту и позволили себе связать руки. Отделив зачинщиков, стрельцов под конвоем отправили в казарму одного из полков, откуда их пешим строем должны отправить в каменоломни карелии добывать гранит для отделки дворцов и соборов нового города. А тут еще Петр решил и берега Невы одеть в гранит.

Через пару дней после бесконечных пыток на дыбе два с лишним десятка стрельцов привели на лобное место, где по приказу царя поставили колоды, на которых предстояло оставить свои головы зачинщикам мятежа.

Царевич Петр бешено выкатил свои глаза, идя вдоль строя осужденных стрельцов — Что, сволочи! Бунтовать против моего брата вздумали! Ничего, сейчас вас все воздастся по делам вашим!

Остановившись около Глебова, Петр сверху вниз разглядывал бывшего стрелецкого голову — Вот что тебе, Никитка, не хватало? Тебя же за безопасностью улиц столицы назначили смотреть, по сути доверили такое ответственное дело! А ты, пес смердящий, чем на царское доверие ответил?

Глебов понуро отвел взгляд — Бес меня попутал, царевич! Если бы не эта французская герцогиня, которая мне голову заморочила, я бы ни за что против царской власти не выступил! — Глебов застонал от боли в выкрученных суставах — Я готов своей кровью искупить вину свою, готов с любым врагом лицом к лицу смерть принять.

Петр усмехнулся — Искупишь, прямо сейчас! С тебя первого и начну — Петр легко подбросил огромный топор.

Появился Федор в сопровождении своей охраны и народ зашумел. — Царь идет, царь жив! — Люди добрые, царь-то наш не умер, наветы это все! — Слава нашему царю-батюшке!

Федор сел на приготовленное для него кресло и подал знак к началу казни.

Вышел подьячий Приказа Тайных дел и, развернув грамоту, начал громко читать, народ тут же умолк и слушал обвинение в полной тишине. Закончив зачитывать приговор, подьячий поклонился царю и Петр кивнул Глебову на колоду — Ну что, Никитка! Ложись, будешь своей кровью искупать свою вину!