Спецназ ГРУ. Жизнь после смерти. часть 2

— Ну что, царевич! — Ромодановский удивленно рассматривал вытянувшегося под два метра Петра, который при этом был очень худым и узкоплечим, его размер ноги едва ли дотягивал до тридцать девятого. — Вот ведь несуразен вымахал, царевич-то! — пробормотав эти слова, князь-кесарь кивнул Петру на стул рядом с ним — Садись в ногах правды нет!

— Я постою, почто звал, князь! — почтительно спросил Петр, знавший, что попадись тать к Ромодановскому в застенок — прощайся с жизнью. Розыск же он часто вел, будучи полупьян. Одно его имя наводило ужас на окружающих, даже его дом на Моховой у Каменного моста люди старались обходить стороной. В частном обиходе Фёдор Юрьевич жил укладом старинного боярина, любил и почитал старые нравы и придерживался старинных обычаев; был гостеприимен, но изысканных блюд не жаловал, любил щи, буженину и пироги. От всех требовал к себе особого почтения. В обществе перед ним все стояли. Никто не смел въезжать к нему во двор, — сам Государь оставлял свою карету у ворот его.

— Сейчас жду твоего царственного брата, он пропадает в своем университете, все никак не закончит свое обучение!

Наконец появился Федор в сопровождении трех казаков-характерников, которые были приставлены к нему в качестве и инструкторов и телохранителей — Что случилось, князь? — увидев Петра, пошел к нему, раскинув в стороны руки — Здравствуй, братец, дай я тебя обниму, ты совсем уж мужчиной стал!

Ромодановский хмыкнул, разглядывая казаков, одетых в необычную для этого времени форму с накладными карманами, которую ввели бароны, ставшие боярами, сшитую из крашеной в темно-зеленый цвет парусины, однако носившие сорочки из дорогого шелка и сафьяновые сапоги. — Убивать нас сегодня ночью будут стрельцы московские и приведет их брать Кремль их голова стрелецкий Никитка Глебов! Правильно предлагал боярин Перебейнос отказаться полностью от стрельцов, да ты, Государь, пожалел стрельцов, велев им вести охрану города от разбойных людишек!

Федор виновато кивнул — Все так, князь-кесарь! Как теперь с ними, с бунтовщиками теперь поступим?

— Зачинщиков прилюдно казнить, а остальных отдать Петру, ему постоянно людей на строительстве нового града не хватает. Пусть камень ломают, если не хотят жить по-человечески!

Петр ощерился — Я сам лично им голову рубить буду! Ишь, удумали на своего царя руки свои мужицкие поднять! Сколько человек из спецназа сейчас в Кремле?

Федор ответил — Один батальон, брат.

— Тогда я сейчас же скачу в Первый полк, приведу еще пару батальонов, велю, чтобы просачивались в Кремль повзводно, что бы не привлекать к их передислокации внимание, а то стрельцов перепугаем усилением охраны и они убоятся идти на штурм. Да и пушки нужно на стенах подготовить к стрельбе картечью.

Ромодановский посмотрел во след убежавшему Петру и поворотился к царю — С Софье-то что будем делать, Государь? Именно она совместно с французской герцогиней стала душой заговора.

Федор отвел взгляд в сторону — В дальний монастырь ее на постриг, а француженку заключить в монастырскую же келью под Москвой. Я отпишу о ее проделках моему брату королю Франции.

Глава 13

Город с утра будто вымер, редкий прохожий спешил по своим делам, оглядываясь и постоянно крестясь на церковные купола — Слух о бунте стрельцов пронесся будто смерч и тотчас все торговые лавки и трактиры закрылись от греха подальше. Не дай Бог стрельцы решат пограбить. Стрельцы перекрыли улицы, которые вели к Кремлю и постепенно количество бунтовщиков увеличивалось в геометрической прогрессии.

Глебов верхом на буланом жеребце невольно кривился, наблюдая на затягивание штурма. Рядом на молодой и резвой кобылке в яблоках мрачно поглядывал на кремлевские ворота князь Голицын. Василий не хотел лично принимать участие в штурме, но его жена Софья устроила ему истерику — Это что же у меня за муж! Пока другие Федьку с его турчанкой-стервой готовятся в монастырь упечь, ты будешь в постели валяться, притворяясь больным? Немедля иди и лично руководи стрельцами, покажи людям, что ты князь, а не бестолочь бесполезная! Иначе после возвращения старых традиций тебя и близко к престолу не пустят — скажут, что князь Голицын немощен и не может принимать участия в управлении страной!

Глебов покачал головой — Да где же наконец пушки! Стоим уже час как идиоты!

Василий кивнул на перекресток двух улиц, на котором показались два орудия на лафетах, которые с трудом толкали стрельцы — А вон и пушки наконец притащили!

Глебов с досадой ударил себя по голенищу сапога нагайкой — Вот ведь черти! А где же порох, где ядра! — сорвавшись с места, стрелецкий голова поскакал к стрельцам, натужно толкающих орудия в сторону Кремля.

Василий тоскливо вздохнул и перекрестился — Прости меня за прегрешения мои! — осмотревшись, Голицын направил своего коня прочь.

Князь не заметил как оказался около подворья князя-кесаря. Вздохнув, муж своенравной Софьи стал стучать в ворота. Залаяли псы, по их лаю можно было вполне понять каков размер этих московских сторожевых собак и Василий побледнел, представив как эти псы рвут его нежную плоть.