Спецназ боярина Коловрата

Евпатий понимал, что это то предложение, от которого нельзя отказаться. Впрочем, соглашаться на него он тоже не хотел, так как понимал, что Игорь Ингварьевич третий в очереди на великокняжеский рязанский стол и тем самым является помехой и угрозой для своих братьев. В случае смерти великого князя рязанского Юрия Игоревича защитить своего подопечного Евпатий не мог, только голову сложил бы.

После битвы на Калке боярин Евпатий Львович только и мечтал о том, как отомстит ворогам, и как прославит свое имя, и стяжает богатства ратными делами. Но жизнь распорядилась иначе и сделала его опекуном княжны, да еще и связала его жизнь с совершенно чужой и не любой ему боярыней Василисой Николаевной. Впрочем, где-то в глубине души Евпатий понимал, что Василиса ему словно сестра родная, да и супруг ее стал боярину словно родич, но ссор это не уничтожило, скорее наоборот.

– Воля твоя, великий князь. Коли выбрали меня достойным наставником Игорю Ингварьевичу, быть по-вашему.

В этот момент в трапезную с кувшином вошла Евпраксинья. Видно, боярыня Василиса наказала княжне принести великому князю меда и тем самым показать себя, что она жива-здорова, одета, как полагается княжне, и воспитание получает соответственное ее высокому положению.

– Ну и красавица у тебя воспитанница! Хороша! – засмотревшись на дальнюю родственницу, сказал великий князь Юрий Игоревич. – А скажи, дочка, к тебе уже сватаются женихи и лежит ли к кому душа?

Евпраксинья подавила улыбку и отрицательно покачала головой.

– А ты, Евпатий, что такую красоту дома прячешь?

Евпатий вовсе не прятал Евпраксинью, а вот Василиса Николаевна, наоборот, старалась, чтобы девушка особо ни с кем не знакомилась, так как, по ее задумке, если подождать лет эдак восемь, пока та выйдет из возраста невесты, самое время выйти красавице за ее сынка и тем самым обеспечить им всем безбедное существование.

Евпатий все это понимал, но воспротивиться не мог, так как в случае чего Василиса Николаевна с видом богобоязненной женщины начинала речь, что христианской княжне негоже хороводы на праздники водить да на пьянки и гулянки хаживать. Под словами «пьянки и гулянки» боярыня подразумевала любые места, кроме ее двора.

– Что, княжна, о женихах-то думаешь? – спросил великий князь и, увидев, что Евпраксинья залилась румянцем, рассмеялся. – А что, ты, боярин, думаешь, что она все дитя? Да у таких вот дитятей знаешь что на уме? Что молчите, словно воды в рот набрали?

– Великий князь, а что говорить-то надобно? – робко спросила Евпраксинья. – Княжне негоже срамными делами заниматься, хороводы водить и на пьянках и безбожных гульбищах находиться. Так тетка Василиса Николаевна говорит. А где же женихов увидеть можно?

– Это тетке Василисе негоже, а тебе самое время! – весело проговорил великий князь. – А ты, Евпатий, смотри, наведи порядок у себя в доме. Так девку под монастырь подведете!

Великий князь рассмеялся. Сложно было понять, шутит он или говорит всерьез, но Евпатий знал, что лучше не проверять. Да и сам он подумывал о том, как свою подопечную с молодцами связать. Но стоило ему только рот открыть, как боярыня Василиса тут же вмешивалась, и все его помышления тонули в различных мыслимых и немыслимых препятствиях и разговорах о том, что не положено княжне.

– Ладно, боярин Евпатий Львович, я свое слово сказал. А по поводу княжича Игоря Ингварьевича мы с тобой все обсудили. Быть тебе и ему наставником.

Великий князь Юрий Игоревич и его сын Федор

Великий князь рязанский, вернувшись в палаты, пошел к своему сыну княжичу Федору Юрьевичу.

Согласно лествичному праву, княжич Федор был четвертым в очереди на великое рязанское княжение. По лествичной системе правления брат наследовал брату, а после смерти последнего из братьев княжение доставалось сыну старшего из братьев, если он еще был жив. Это нередко приводило к жестоким междоусобицам между дядьями и племянниками или между двоюродными братьями. Великий князь все это понимал и, хотя мог бы присмотреть своему сыну супругу с более сильными родичами, остановил свой взор именно на Евпраксинье, воспитаннице Евпатия.

Княжич Федор уже сейчас проявлял немалый интерес к государственным делам. Смотря на него, великий князь понимал, что, как только он умрет, рязанская земля содрогнется от кровопролития и его долг сейчас, пока он жив и в силе, сделать так, чтобы лествичное право не было нарушено и его род не погрузился в междоусобную войну.

Юрий не мог забыть, как много лет назад именно из-за таких споров текла кровь, обагряя его родную землю. Великий князь не хотел, чтобы его сын был убит своими же двоюродными братьями за то, что он решил добиваться себе великого княжения.

– Федор, – обратился великий князь к сыну, который в это время склонился над документами и грамотами.

Княжич проявлял немалый интерес и к торговым делам, и к общению с другими великими князьями. Да и говорил Федор красиво, и, слушая его, хотелось ему верить.