Спецхран

— Никуда заезжать не надо. Лишние сборы — это лишние мысли, сомнения, колебания. Всё это не пойдёт на пользу, нужна спонтанность. Одеты вы подходяще, без привязки к эпохе. Только паспорт оставьте здесь. Вам когда его выдали?

— В две тысячи первом, когда двадцать пять исполнилось.

— Ну, вот видите. Нельзя его тащить в прошлое. Мобильник тоже оставьте. И то, и другое — анахронизмы для девяносто восьмого, они могут сбить настройку. Другие вещи тоже незачем брать. Если вдруг задержитесь там, купите на месте. Денег у вас достаточно.

— Но…

— Отправляйтесь прямо сейчас. Так будет лучше, поверьте на слово. Главному редактору ничего сообщать не следует, я сам с ним поговорю. И повторяю — вас не разыгрывают, скрытых камер здесь нет. Даю вам честное слово, я предельно серьёзен. Желаю вам удачной поездки и буду ждать новостей.

Судя по его интонации, разговор подошёл к концу. Алексей поднялся, кивнул неловко, чувствуя себя идиотом, и вышел в коридор. Потоптался возле двери и, не придумав ничего лучше, заглянул в комнату, где находилось его рабочее место.

Все столы пустовали — коллеги ушли на утреннюю летучку. А коль скоро переговорная занята, собрались, вероятно, в тесноте у главреда, как сельди в бочке. Алексей слегка позлорадствовал и застыл в нерешительности.

Пока магнат излагал свой фэнтези-план, можно было сидеть и слушать. Но теперь пришло время определяться.

Верить миллиардеру или не верить?

Ехать или не ехать?

Если это всё-таки шоу ради получения лулзов, то над Алексеем будет ржать вся Москва. Или весь Рунет…

Помахав рукой во все стороны, он сказал в пустоту:

— Зрителям программы «Розыгрыш» — привет и респект!

Но это не помогло. Напротив, он почувствовал себя ещё глупее.

Потом подумал — да, собственно, и пофиг. Что он теряет, в конце концов? Просто съездит в Тверь и обратно…

Выдвинув ящик стола, он сунул туда мобильник, паспорт и визитку миллиардера. Взамен достал наплечную сумку — матерчатую, компактную, похожую на плоский футляр. Взял заодно и плотный полиэтиленовый пакет с ручками. Положил в него обе пачки денег, а получившийся свёрток запихнул в сумку. Решил — так будет надёжнее. Не промокнут, если вдруг дождь.

Он запер ящик на ключ и вышел на улицу.

Было градусов двадцать. Солнечный свет просеивался сквозь кроны деревьев, блестели стёкла машин, прохожие шли по своим делам. Столица втягивалась в будничный ритм после выходных, жизнь текла как обычно. Страшилки насчёт того, что тучные годы кончились, казались на этом фоне ещё нелепее.

Мысли продолжали роиться, и он сам не заметил, как дошагал до метро. Спустился по эскалатору и заскочил в вагон, идущий в сторону центра. Доехал до следующей остановки, пересел на красную ветку, а ещё через четверть часа вышел из-под земли на Комсомольской площади.

Желтоватый параллелепипед Ленинградского вокзала был рядом. Гвалт не смолкал, народ мельтешил, но Алексей смотрел на всё это отстранённо, почти как настоящий москвич. Привык за несколько лет к наскипидаренной беготне.

До ближайшей электрички на Тверь, судя по расписанию, оставалось ещё почти полчаса. На перрон можно было выйти с улицы напрямую, но Алексей, взяв билет, зашёл в здание вокзала, чтобы скоротать время. Постоял возле четырёхметровой колонны, увенчанной бюстом Ленина. Прочёл надпись на памятной доске — в марте восемнадцатого, мол, вождь прибыл сюда, на этот вокзал, «в связи с переездом советского правительства из Петрограда в Москву».

Алексей хмыкнул. Подумал — ладно, во времена Союза сгодился бы любой повод, чтобы поставить памятник Ильичу. Но теперь-то, когда советскую власть давно отменили, этот мраморный столп-реликт смотрится странновато. Как будто две эпохи застряли одна в другой и никак не расцепятся…

Сквозь вокзальный шум ему вдруг почудилось низкое, отчётливое гудение, как будто рядом кто-то включил мощный трансформатор. Алексей огляделся, но не сумел понять, откуда исходит звук. Тот, впрочем, быстро сошёл на нет. Другие же пассажиры, казалось, не заметили его вовсе.

Бросив взгляд на часы, Алексей взял в киоске банку лёгкого пива. Выцедил не спеша, немного расслабился и пошёл на перрон.

Ему повезло — электричка оказалась такой, как нужно. Красные полосы отчётливо выделялись на плоской морде, зелёные вагоны вбирали в себя народ. Давки не было, к счастью; до вечернего часа пик оставалось ещё полдня. Алексей без труда нашёл свободное место.

Электричка тронулась.

Уплыли назад перроны и запасные пути, пакгаузы и депо, промелькнул Рижский путепровод. Взгляд выхватывал за окном то жилые многоэтажки, то торговые центры, то шпиль Останкинской телебашни, который остался справа.

Проехали МКАД, пару мелких станций и Химки. Построек стало заметно меньше, деревьев больше. Алексей заскучал и полез в карман за сотовым телефоном, но вспомнил, что тот остался в редакции. Стало немного не по себе — слишком уж он привык быть всегда на связи.