Спецхран

— Нет-нет, — сказал Алексей. — Пусть оба значка будут у вас. А этот фейковый логотип… э-э-э… ну, в смысле, эмблема-фальшивка вам пригодится, чтобы удивить коллег-коллекционеров. Наверно, не каждый день попадаются такие странные штуки — тем более здесь, в Минводах?

— Вы совершенно правы. Хотя вот совсем недавно мне встретилось нечто сопоставимое. Это была монета — совершенно невзрачная, небольшого диаметра. Но номинал на реверсе — два рубля. В СССР, как вы понимаете, таких нет. На аверсе же — двуглавый орёл, герб царской России. Но монета явно не царская. Самое же интересное — дата.

Глава 9

— Я глазам не поверил, когда увидел, — продолжал коллекционер. — Монета якобы выпущена в тысяча девятьсот девяносто восьмом году. И при этом написано: «Банк России».

— Неожиданно, — сказал Алексей. — Это кто ж додумался?

— Вот и я был в недоумении. Такая шутка — затея, по меньшей мере, рискованная. О фальшивомонетчестве тут речь не идёт, наверное, но подрывную деятельность усмотреть вполне могут. Поэтому я не стал покупать этот экземпляр. Хотя продавец готов был отдать его за бесценок — нуждался, очевидно, в деньгах и не стремился к торгу…

— А что за продавец? — невинно спросила Анна. — Может, у него ещё что-нибудь найдётся, не такое крамольное? Мы бы глянули. А то нам заняться нечем — приехали на вокзал, но до поезда ещё долго.

— Увы, молодые люди, его адреса я не знаю. Он только обмолвился, что живёт где-то в районе Пятого километра. Парень примерно вашего возраста. Или даже помладше. Буквально дня три назад я с ним разговаривал.

— Что ж, — сказал Алексей, — спасибо за интересный рассказ.

— А вам ещё раз спасибо за необычный подарок.

Распрощавшись со старичком, «попаданцы» отошли от скамейки и уставились друг на друга. Алексей сказал:

— Обрати внимание — год выпуска не какой-нибудь, а именно девяносто восьмой. Укладывается в наш десятилетний шаг. Чувак из нашего времени? В любом случае — найти его надо. Вопрос теперь — как? Он, по идее, тоже должен «гудеть»?

— Я думаю, да. Причём сильнее, чем дедушка, вокруг которого только эхо, отзвук от встречи с тем владельцем монеты.

— Это гудение, кстати, слышим, по-моему, только мы. Другие не замечают.

— Ты прав. Его могут уловить только те, у кого настроено восприятие. Те, кто целенаправленно ищет стык между мирами и временами… Хотя и ключевые фигуры на этом стыке тоже могут услышать — те же генсеки, например…

— Ясно. Ну что, вперёд? На Пятый километр?

— Как туда удобнее? — спросила она. — На автобусе?

— Нафиг-нафиг. Пригородные, насколько я помню, постоянно забиты и ходят редко. Да ещё и копеек настрелять надо, чтобы билет купить, а то контролёр привяжется и высадит в чистом поле. Проще на электричке.

— Оттуда тоже высадить могут.

— Да на здоровье. Нам по-любому тут одну остановку ехать.

— Вообще-то две. Третий километр и Пятый.

— Третий не построили ещё. Так что без вариантов.

Они отправились на перрон — в который раз уже за последние сутки. Дождались электричку, вошли в вагон, но на сидячие места не претендовали — остались в тамбуре. Двери сдвинулись, и вокзал неспешно уплыл назад.

Солнце заглядывало в тамбур наискосок, подсвечивало царапины на стене. Пахло табачным дымом. Между вагонами лязгали железные сочленения. Электричка, описывая дугу, забирала всё дальше к югу.

Вагон покачивался, и Анна, глядя в окно, держалась тонкими пальцами за поперечные прутья на дверных створках. Она напоминала сейчас не сотрудницу института, работающую с фантастической техникой, а пугливую студентку-отличницу, которая получает пятёрки, но всё равно переживает из-за экзаменов. Он смотрел на неё, молчал, а надоевшие мысли о прыжках между временами отодвигались на дальний план, растворялись в перестуке колёс.

— Лёш, ты там не заснул?

— Нет, — сказал он, — я бдю.

— По тебе заметно. И грамматический скилл тоже впечатляет. Сразу чувствуется — редактор, мастер русского слова.

— На себя посмотри, грамматистка в шортиках. Где твоя комсомольская строгость лексики? Англицизмы сплошные — скилл, билборд, кью-ар-код. Расслабились вы в своём альтернативном социализме. Поддались тлетворному влиянию Запада.

— Между прочим, язык — это саморегулирующаяся система. Если надо, он сам отторгнет заимствования, мне кажется. А раз они прижились и часто употребляются, то, значит, были уместны. Не вижу смысла паниковать. Тем более что есть области, где американцы задают тон. Реклама, к примеру, гаджеты всякие бытовые. И, соответственно, в английском есть много коротких удобных слов. Почему не взять? Социализм, если он нормальный и сильный, от этого не завянет.

— Йес, коуч. Андэрстэнд.

Электричка остановилась. Они шагнули на залитый солнцем перрон и сразу прислушались, но гудения не уловили. Тишина стояла звенящая. Зной уже утвердился, несмотря на утренний час. Огородники, выбравшись из вагонов, вереницей тянулись прочь.

Когда электричка уползла, «попаданцы» остались на перроне одни.

— Необычное чувство, — сказала Анна. — Тысячу раз проезжала мимо, но ни разу не выходила. А тут простор.

— Это да.