Спектакль

Натали кивнула и взяла карандаш. Они еще несколько минут обсуждали, как сформулировать лучше, придя к выводу, что нужно высказать все прямо и просто. Натали закрыла глаза и прокрутила в памяти видение. Несколько минут ушло на написание; она старалась не задумываться о том, что такое эмоциональное происшествие приходится записывать сухим языком.

Вторая жертва была убита в коридоре с темно-синим ковром по центру; по сторонам ковра шли золотые полосы. Убийца нанес три раны по одной линии: от левого уголка рта до верхней челюсти, от нижней челюсти до горла, затем от горла до ключицы. Самый глубокий разрез – на шее. Нож был примерно 15 сантиметров длиной.

Аккуратные печатные буквы. Слова без прикрас. Пугающая честность. Натали не хотелось перечитывать.

С восковой печатью в руке Симона повернула листок к себе и прочла. Она одобрительно кивнула.

– Готова?

Натали выдохнула. Если она задумается об этом, то передумает. Снова.

– Да.

Симона сложила листок, поместила в конверт и запечатала воском. Она передала его Натали, чтобы та подписала адрес.

– Прошу, мадемуазель.

Натали съела еще гроздь винограда, перед тем как подняться, чтобы уйти, хотя не была ни капельки голодна. Объятие Симоны было чуть дольше, чем обычно, и она произнесла шепотом, в котором сквозили и забота, и любовь:

– У тебя дар. Ты поступила правильно.

Смерть убитой – рана за раной, рана за раной – мелькала перед глазами Натали, когда она согласно кивнула.

Облегчение охватило Натали скорее легким ветерком, чем порывом, когда она опустила письмо в почтовый ящик. Она была рада от него избавиться и тому, что теперь кому-то другому нужно решать, как поступить с этой информацией. И было что-то приятное в том, чтобы раскрыть свой секрет, но чувствовать себя в безопасности.

Выходя с почты, она теребила пуговицу на брюках и вдруг столкнулась с мужчиной в дверях.

Надо же, было такому случиться.

Натали затруднялась сказать, кто из них был сильнее удивлен.

Глава 12

– Месье Ганьон, – произнесла Натали, отступая на шаг назад, – кто бы мог подумать, что наши пути пересекутся и здесь? Париж кажется таким маленьким, не так ли?

– Мадемуазель Боден, это вы? – Его уши стали красными как помидоры. – И правда, маленьким.

Натали нервно усмехнулась.

– Отличный сегодня денек для прогулки.

Месье Ганьон засунул письмо, которое держал в руках, в карман сюртука, затем осмотрел ее от кепки до ботинок.

– Ваша одежда, – сказал он тем же официальным тоном, который звучал в их первую встречу.

Натали приосанилась.

– А что не так?

– Как так вышло, что вы, э-э-э… почему вы одеты как парень?

– В платьях не всегда удобно, – сказала она тоном, предполагающим, что ему и так это известно.

Он повернул голову, не сводя с нее глаз.

– И поэтому вы не в платье? Из-за неудобства?

– Да. Нет, – сказала она, краснея. Она не хотела это обсуждать, и вообще это было не его дело. – А вы почему здесь?

– По делам. – Он посмотрел на дверь и почесал ладонь.

– Это же значит, что вы получите письмо?

Месье Ганьон посмотрел ей в глаза, приподняв брови:

– Что?

– Ваша ладонь. – Натали мысленно поблагодарила маму за то, что научила ее искусству менять тему разговора. – Есть примета: если чешется ладонь, значит, идут письмо или деньги – забыла, что именно.

Он хлопнул в ладоши, и на губах его мелькнула улыбка.

– Значит, про брюки и кепку не расскажете?

Натали скрестила руки. Она никогда не встречала человека, одновременно настолько привлекательного и настолько раздражающего. Каждая их новая встреча открывала в нем новую грань. Что было сегодня: вежливость, любопытство или неловкость? Может, все сразу? Симона говорила Натали, что он, наверное, влюбился в нее, по крайней мере, в какой-то степени, но Симона вечно парила в облаках романтических мыслей. Не то чтобы Натали не нравилось, если бы месье Ганьон не был на самом деле в нее влюблен.

– Я предпочла бы не рассказывать.

– Не буду настаивать, – сказал он, переступая с ноги на ногу. – Хорошего дня, мадемуазель Боден. Полагаю, до встречи в морге. Вы же туда ходите каждый день.

– Я…

– Вас можно понять, – сказал он. – Там есть на что посмотреть.

С этими словами он развернулся на каблуках и пошел прочь.

– Месье Ганьон, разве вы не на почту собирались зайти?

Он снова повернулся к ней лицом.

– А, да, – сказал он и закатил глаза в нарочито забавной манере. – Приятного вечера.

Натали ухмыльнулась, когда он прошел мимо нее внутрь почтового отделения. Она не знала, что и думать о нем, но была весьма рада, что он замечает ее.

Когда мама принесла ей письмо от Агнес три дня спустя, Натали разорвала конверт с такой спешкой, что Стэнли аж подпрыгнул. Она и не помнила уже, что написала Агнес – насколько детально рассказала о своих видениях – и с нетерпением ждала ее ответа последнюю пару дней.