Спасти СССР. Манифестация II

– Сектора обстрела развёрнуты на юг, – я взмахнул рукой, показывая, – а с той стороны наши наступали. Тут, скорее всего, эсэсовцы в обороне сидели – дивизия «Мёртвая голова». Она Рамушевский коридор держала, её тут в сорок втором почти в ноль всю и стёрли. Но кровью, конечно, мы при этом умылись… Так что наших надо будет вон там, у подножия искать, в соснах.

Паштет оценивающе прищурился на опушку:

– Думаешь, там будет то же самое, что и на нашем участке?

Я вздохнул:

– Да как бы не хуже. Нам-то наш квадрат потому и дали, что там после войны сапёры уже на два раза прошлись. Что-то при тех прочёсываниях всяко должны были собрать. А как здесь… Не знаю. По людским потерям с обеих сторон Демянская операция вполне сопоставима с Курской битвой. Так что, сам понимаешь… – я замолчал и развёл руками.

– Сколько работы… – негромко протянул Пашка.

– Не понимаю, – встряхнула головой Мэри, и её рыжие пряди полыхнули на выглянувшем из-за облачка солнце. В голосе звучала самая настоящая боль: – Ну почему?! У нас всё не так… Чтобы у нас так лежали… Столько лет…

Чернобурка строго глянула на меня и чуть заметно двинула бровью. Да, мы к таким вопросам готовились, и вот время пришло.

– Поверите, нет, Мэри, – повернулся я к русистке, – но у вас примерно так же: четверть погибших на той войне до сих пор не найдена. Просто наша четверть больше вашей раз в пятьдесят. Вот прямо тут, в лесах, что мы видим с этого холма, наших легло больше, чем ваших в Арденнах, Нормандии, Окинаве и Иводзиме вместе взятых. Собственно, – тут я позволил себе грустно усмехнуться, – в одной вот этой небольшой Новгородской области, через которую не пролегали направления главных ударов, наших погибло больше, чем американцев на всех фронтах Второй мировой. Причём заметно больше. Представьте, да?

– В это… в это очень сложно поверить, – побледнела Мэри.

– Хотел бы я быть не прав, – покивал я. – Очень бы хотел…

Мэри медленно прошлась взглядом по лесам на горизонте, и вид у неё был такой, словно она впервые их увидела.

– Всё равно не понимаю… – повторила она потом и поглядела на меня так, будто боялась обидеть. – Сколько времени прошло. Если бы такое было на нашей территории, то всех бы уже собрали.

Я досадливо поморщился:

– Понимаете, тут на небольшой полосе фронт два года туда-сюда гулял. Вон там, за рекой, – я указал на противоположный берег, – на довоенной карте обозначен крупный посёлок. Сейчас там лес. Всё было уничтожено, полностью. Местных жителей на десятки километров вокруг почти не осталось. Потом эти места заселяли заново, и живым было не до мёртвых – послевоенная жизнь была очень тяжёлой, с голодом. Да и мин в этих лесах хватало, только сойди с тропинки, и каюк… Лишь в пятидесятые кое-как разминировали, да и то не все.

Мэри стояла, склонив рыжую голову к плечу, словно ожидая услышать от меня что-то ещё, гораздо более важное. В горле у меня вдруг засаднило, и неожиданно для самого себя я плюнул на тщательно выверенные объяснения:

– Но вы правы, так – неверно… – и, рубя воздух ладонью, отчеканил: – Мы будем это исправлять.

Американка недоверчиво прищурилась.

– Пашка, – повернулся я к другу, – одним нам здесь не справиться, надо народ поднимать. Так ведь, Светлана Витальевна?

Взгляд Чернобурки провалился куда-то вдаль:

– Да, – сказала она глухо и покивала чему-то, – не ожидала я такого, честно… Совсем. Вернёмся, будем с товарищами обсуждать. Есть, о чём поговорить.

– Хорошо, – я ещё раз порадовался её правильным реакциям. Повезло мне с ней, повезло. – Ну, а я по линии райкомов пойду: надо военно-исторический клуб делать. Помещения выделять, музей организовывать, шефов искать… В следующем году из других школ и институтов участников в экспедицию набрать.

Мэри решительно отбросила гильзы в сторону.

– Эх… А я бы тоже приехала, если бы разрешили.

Чернобурка внимательно посмотрела на неё.

– Мы подумаем, – сказала мягко.

– Если все вместе возьмёмся, – в разговор, возбуждённо поблёскивая глазами, влез Паштет, – за пять лет леса вычистим!

Я промолчал. Пусть пока думает так. Пусть. Главное – начать.

– Ну что, – повернулся к притихшим девчонкам, – погнали назад? А то там голодные дежурные и наш завтрак… Как бы чего нехорошего не вышло.

Вокруг понимающе заулыбались. Лёгкое напряжение, начавшее было витать над нами, тут же разошлось без следа. Назад мы бежали с шутками, а под конец – наперегонки.