Спасти посольство

Ночью на окраине шел бой. Злые автоматные очереди, длинные трели крупнокалиберных пулеметов, прочерчивающие черное небо красные и зеленые трассеры. Это не свадебный салют и не выплеск эмоций: кто-то рвался в Кабул, а кто-то его не пускал. Или пытался не пустить. Но перестрелка смолкла довольно быстро. То ли наступающий отступил, то ли сопротивляющийся с ним смирился, то ли они договорились. А может, договоренность существовала с самого начала и стрельба велась для вида. Восток, как известно, дело тонкое…

— Ты бы меньше выходил в город, — сказал Погосов. — Все мы под Богом ходим, да простит мне эти незрелые слова родная КПСС… [22]

Посол невесело улыбнулся:

— Но у нас хоть семьи есть, детишки. А тебе погибать пока нельзя — еще жениться надо и детей родить. Всех орденов не заработаешь! Вот недавно третью Красную Звезду получил. Первые две, не знаю за что, — ты ведь большой конспиратор, а третью — за обеспечение подавления мятежа генерала Таная. По-моему, достаточно!

Шаров принужденно улыбался и кивал. У него были дети, только посол про них не знал. Как не знал и многого другого.

— Достаточно, Владимир Иванович, конечно, достаточно. Только на меня ведь люди завязаны. Операции начаты… Нельзя так вдруг все оборвать…

Посол внимательно посмотрел на резидента:

— Знаешь, Саша, — сказал он необычным для себя задушевным тоном. — Я ведь за долгую жизнь со многими «подкрышниками» работал. Ты ото всех отличаешься. И, конечно, неспроста тебя, подполковника, назначили резидентом. Эта должность полковничья, и генералы на ней сидели. А тут — подполковник! Сразу видно — признание прежних заслуг. Но работа-то другая! А у тебя еще та, старая закваска бродит.

Шаров только пожал плечами.

— А у нас и другие неуемные сотрудники имеются, — продолжил Погосов. — Вот распрекрасная Вера Ивановна Индигова просится в город. И уважаемый Марк Валерьевич ее поддерживает, просит разрешить.

— Вот как? — Шаров насторожился.

— Именно так! — подчеркнул посол, внимательно глядя на резидента. — Я ведь помню твою информацию. Ее, сучку, давно в Союз отослать надо было, жаль, возможности нет.

— И Союза нет.

— Ах, да… Вот ведь какая закавыка, — произнес посол, явно кого-то передразнивая. — Действительно…

— А как обосновывается просьба? — спросил Шаров.

Посол усмехнулся:

— Зубы ей, видишь ли, надо лечить. Траву лечебную купить хочет!

Шаров кивнул.

— Это уважительная причина, — вполне серьезно сказал он. — Тогда надо выпустить.

— Все шутишь? — поднял брови Погосов.

— Нет, Владимир Иванович, — совершенно серьезно сказал резидент. — Я лично присоединяюсь к ходатайству ее супруга. И прошу выпустить гражданку Индигову за лечебной травой!

— Ах, вон оно что…

Посол все понял.

— Ну, раз и ты ходатайствуешь, тогда другое дело!

Они помолчали.

— А что Москва? — деликатно спросил Шаров.

Погосов развел руками:

— Москва — столица нашей Родины!

* * *

На этот раз Индигова оделась очень скромно: длинное темно-синее платье, черные босоножки, на голове черный платок. Правда, изначально ее платье имело разрез до бедра и при ходьбе правая нога обнажалась почти целиком, но теперь нескромный разрез был застрочен. Ходить приходилось мелкими, семенящими шажками, но ее это не пугало: главное, оставаться незаметной.

Но незаметно выскочить за территорию ей не удалось даже в скромном наряде: у КПП ее окликнула Клара Комарова, секретарша начальника административно-хозяйственного отдела. Это была женщина лет тридцати пяти, рыжая, с яркой внешностью. К Вере она относилась ревниво, как к возможной сопернице.

— Ты куда намылилась, подруга? — слегка покровительственно окликнула Клара.

— Ой, собралась лечебной травы купить. Зубы болят…

— Вера, ты что? Какая трава? Полчаса как артналет закончился. Вон, на углу забор снесло, ребята восстанавливают. Тебе что, жить надоело? Сходи к нашему врачу!

— Да не хочу я, чтобы сверлили или рвали… Пополощу — и все само пройдет.

Клара подошла поближе.

— Пополощет она! А если Хекматияр в город ворвется? Или просто нападут какие-то шакалы? Стоит ли так рисковать из-за травы? Хочешь, я тебе на заднем дворе нарву сколько надо?

Вера отмахнулась:

— Ой, Клара не паникуй! Никто никуда не ворвется, никто ни на кого не нападет! Вон Владимир Иванович вчера говорил, что события развиваются своим чередом, и если Кабулу что-то будет угрожать, нас вывезут в первую очередь. Вот я и хочу сбегать на базар. Может, в последний раз. Сколько можно взаперти сидеть?

Комарова только рукой махнула, а Вера быстро скользнула в бетонный КПП с синими пуленепробиваемыми стеклами. Молодой прапорщик приветливо улыбнулся красивой женщине, которая была включена в короткий список лиц, имеющих разрешение на выход в город. И наружная охрана — два бойца царандоя тоже улыбнулись русской красавице.

— Красивых женщин любят и русские, и афганцы, — сказал старлей Козлов.

Он сидел напротив КПП за рулем старого советского «москвича» с неприметными кабульскими номерами, арендованного за двадцать долларов у начальника посольской службы местного персонала.