Спаситель мира

– А я-то думала, Гордость Нью-Йорка пьет исключительно черный!

– Мисс Хеллер, полицейских называют Лучшими в Нью-Йорке. Гордость присутствует далеко не всегда.

– Не поверю этому ни на секунду! – снова засмеялась Виолет.

Латиф стоял в гостиной, слушая звон посуды и другой домашний шум, звучавший в душном полумраке квартиры, не менее экзотично, чем птичье пение. Виолет успокоилась: мурлыкала себе под нос и игнорировала Латифа, как способна лишь женщина, уверенная в своей власти над мужчиной. «Откуда у нее эта уверенность? – недоумевал Латиф. – И как она может быть спокойна?» Память услужливо воскресила сцену у реки: школьницы в клетчатых юбках и Виолет – бледная, с опущенными плечами и прокушенной губой. Она шепотом попросила подвезти ее до дома. Секундой позже Латифа осенило: «Она успокоилась, потому что я проворонил мальчишку. Гнетущая неопределенность исчезла – на меня Виолет уже не надеется».

Судя по доносившимся из кухни звукам, Виолет вычеркнула из памяти события последних тридцати минут. Дожидаясь совершенно ненужного кофе в темной, словно грот, гостиной, Латиф как никогда остро ощущал неудобства, созданные чужестранным менталитетом хозяйки. Из-за этого детектив не мог разговорить Виолет. У потерпевшей американки он похвалил бы кофе, самообладание, со вкусом подобранную мебель, а сам потихоньку подкрался бы к ее тайне. Ну или как минимум удостоверился бы, что тайна присутствует. Однако, возможно, единственным усвоенным за минувшие три часа фактом было то, что характер у Виолет неустойчивый и в привычные рамки не вписывается, причем не из-за озлобленности или негативизма, а по другой, пока неведомой ему причине. В ней не чувствовалось ни капли фальши и неискренности, что само по себе сбивало с толку. Вероятно, в ее характере и не было двойного дна.

– Ваш кофе, детектив, крепкий и сладкий! С непривычки кофе по-турецки и отрубить может!

– Хотите сказать, вырубить? – выдавил из себя Латиф. Виолет стояла в дверях с маленькой чашечкой на эмалированном подносе и улыбалась так, что у Латифа перехватило дыхание. Он взял чашечку и торопливо глотнул кофе.

– Осторожно, детектив. – Виолет держала поднос одной рукой, ловко и уверенно, как официантка. – Кофе горячий!

– Господи, как вкусно! – Латиф сделал еще один глоток, потом еще один.

– Недурно, правда? Турки осаждали Вену почти год, вот мы и научились варить кофе. – Виолет опустила поднос на столик и машинально провела по волосам. – Не знаю, правда, что выиграли от той осады они…

– Вам нужно поспать, – через какое-то время посоветовал Латиф. Они с Виолет сидели на бесформенном ротанговом диване, держа чашки с кофе двумя руками, словно дети на дне рождения. – Неизвестно, где и когда закончится сегодняшний вечер!

– Кому нужен сон, когда есть кофе по-турецки?! Лучше поговорим. Задавайте свои вопросы!

– Хорошо, мисс Хеллер! – Детектив смерил Виолет задумчивым взглядом. – Почему вы уехали из Вены?

Улыбка Виолет стала чуть напряженнее.

– А как вы думаете, детектив? Я влюбилась.

– В отца Уилла?

Виолет сидела неестественно прямо, как фрейлина королевы, но тут позволила себе откинуться на подушки. В неярком свете китайской лампы она могла сойти за семнадцатилетнюю.

– Отец Уилла был музыкантом, на вибрафоне играл. Не знаю, говорила ли я вам об этом…

– Нет, не говорили. – Детектив поставил чашку на правое колено и через плечо смотрел на Виолет. Откинуться на спинку он почему-то не решался.

– Он играл джаз, вторую по допотопности музыку в Америке после польки.

– Джаз вовсе не допотопный!

Виолет зажала рот рукой.

– Детектив, вы только что выдали свой возраст!

– Пожалуйста, продолжайте!

– Допотопный или нет, но в Вене середины восьмидесятых он казался совершенно потрясающим. – Виолет уселась поудобнее, и старый диван заходил ходуном. – По крайней мере некоторым из нас. В сравнении с Иоганном Штраусом Майлз Дэвис звучал вполне современно.

Латиф засмеялся.

– Как вы познакомились с отцом Уилла?

– В то время я еще училась в университете и три дня в неделю работала в джазовом клубе под названием «Порги и Бесс». Я хорошо говорила по-английски, разбиралась в джазе, так что чаевые текли рекой. Моей слабой точкой были американские музыканты.

– Хотите сказать, они были ваши слабым местом или просто слабостью? – откашлявшись, уточнил педант-Латиф.

– Вам нравится меня поправлять, да?

Латиф спрятал глаза.

– Ваш муж носил фамилию Хеллер?

– Мы не были женаты. Я думала, вы знаете.

– Мисс Хеллер, я много чего не знаю, а в такой день, как сегодня, еще и забываю. Простите, если…

– Не стоит извиняться, детектив, мы намеренно не оформляли отношения. – Виолет пожала плечами. – Отца Уилла звали Александр Уитман.

Латиф вздрогнул.

– Я знаю Алекса Уитмана! – воскликнул он.

– Неужели? – переспросила Виолет, судя по тону, ничуть не удивленная.

– Ну конечно, одно время он играл с саксофонистом Орнеттом Коулманом!

– Вот теперь вы точно выдали свой возраст!