Спаситель и сын. Сезон 4

В понедельник утром она не спешила выйти из комнаты, оттягивая время, когда придется выбраться из кокона мечты. На секунду она замерла перед зеркалом, вглядевшись в свое отражение: высокая, худенькая, со стрижкой бобриком и темными глазами. «Трудно догадаться», – подумала она. Может, руки ее выдают? Слишком тонкие для мальчишеских. Элла спрятала руки в карманы.

– Элла, ты скоро? Иди, а то опоздаешь! – торопил ее голос из коридора.

Мама на ходу постучала в дверь, и Элла вздрогнула. Математика. Английский. Физкультура. Утреннее расписание обрушилось на нее тяжелыми кирпичами. В отчаянии она шепнула своему отражению:

– Лучше умереть!

Но она сказала неправду. Напротив, она очень хотела жить, только гораздо полнее и свободнее. Подхватив любимую синюю сумку, Элла вышла из комнаты, потихоньку повторяя:

В осеннем лесу, на развилке дорог,
Стоял я, задумавшись, у поворота;
Пути было два, и мир был широк,
Однако я раздвоиться не мог,
И надо было решаться на что-то.

– Съешь хоть что-нибудь, – уговаривала ее мама. – Тебе же в школе плохо будет.

– Не хочется.

– Сейчас не хочется, а потом окажешься в кабинете медсестры, как в прошлый четверг! Выпей хотя бы апельсиновый сок!

Мадам Кюипенс была, как сказал Спаситель, именно что хорошей матерью: она любила свою дочь, волновалась за нее и, сама того не подозревая, постоянно дергала ее и нервировала. Элла села напротив матери и попробовала выпить сквозь стиснутые зубы хоть немного сока. Но ее тошнило. Математика, английский, физкультура. Не надо о них думать. Не стоит думать о толкотне при входе в школу, о том, как громко все орут, о своем одиночестве в орущей толпе. Неужели сегодня контрольная по математике? И англичанка будет спрашивать спряжение неправильных глаголов? Нет, не надо об этом думать.

– Элла, ты слышала, что я тебе сказала?

– Нет. А что?

– Был телефонный звонок. Я ничего не поняла. Вроде бы тебе. И вроде бы не тебе. В общем, звонила женщина, хотела что-то сообщить…

– Какая женщина? – вздохнула Элла, не сомневаясь, что звонила какая-то учительница, чтобы на нее пожаловаться.

– Я не запомнила ее фамилию. Маривон как-то там. Она работает в журнале – ну, ты знаешь, который ты получаешь.

Элла поставила стакан, у нее затряслись руки.

– Журнал «Я читаю»? – переспросила она.

– Вот-вот. Она была из «Я читаю». И сказала, что… Ты участвовала в каком-то конкурсе?

– Да.

Элла больше ничего не могла сказать: сердце у нее остановилось.

– Могла бы меня предупредить. Кажется, ты там что-то выиграла, но что, я не знаю. Может, бесплатную подписку на год.

Мадам Кюипенс засмеялась. Она, наверно, подумала о дурацких конкурсах вроде «Выиграй микроволновку!» или «Выиграй путешествие в Венецию».

– Мама! Это конкурс рассказов. Я выиграла… Что? Что она тебе сказала?!

Элла чуть не плакала, но мама, убирая со стола, ничего не замечала. Или не хотела замечать.

– Да не знаю я. Она перезвонит. Давай скорее. Уже без десяти. На автобус опоздаешь.

Ее дочь должна ходить в школу! – вот что было главным для мадам Кюипенс. А иначе что люди скажут?

– Мама, если я не узнаю, что говорила та женщина из журнала, я не пойду в школу!

Чашка выпала из рук мадам Кюипенс и разбилась в раковине. Она стояла и смотрела на дочь, измученная многодневной борьбой.

– Почему это так важно?

– Потому что это моя жизнь.

Элла чувствовала, что теряет сознание, на висках уже выступил холодный пот, но свои слова она произнесла так решительно, что мать сдалась.

– В общем, она меня спросила, приедешь ли ты в субботу в Париж. У них там какой-то праздник, как я поняла.

– В помещении редакции?

– Да, наверное.

– Значит, я в числе тех, кому, возможно, присудят премию. Их всего пять человек.

– Я сначала решила, что эта дама ошиблась номером, – наконец-то призналась мадам Кюипенс. – Она стала мне говорить об Эллиоте Кюипенсе.

– Это мой псевдоним.

Мадам Кюипенс взглянула на часы, висевшие в кухне.

– Тебе пора. Вечером все обсудим. Я записала ее телефон.

– Я хочу ей перезвонить. Сказать, что в субботу я приеду.

Но мама принялась возражать: встреча даже не в самом Париже, им бог знает куда придется тащиться, а на ней все дела, пока отец в больнице, и уж в субботу она обязательно должна быть на месте и ждать клиента.

– Давай беги быстрей! – Она протянула дочери синюю сумку.

– Я никуда не пойду, – сказала Элла, чувствуя, что даже со стула подняться не может от слабости.

– Твоя сестра права, ты настоящая шантажистка.

Мадам Кюипенс не выдержала. Слишком много на нее свалилось: предприятие мужа, хозяйство, школьная фобия младшей, влюбленность старшей, которая ни о чем другом и не думает! Она бросила сумку на стол.

– Делай что хочешь! Хочешь испортить себе жизнь – пожалуйста!

Элла уже видела черную дыру, в которой сейчас исчезнет. Хотела предупредить маму хотя бы взмахом руки. Но поздно.

* * *

– Вы рано, – сказала мадам Лучиани, открывая дверь Спасителю. – Я только что отнесла ему завтрак.

– Без четверти час как-никак.