Спаситель и сын. Сезон 4

– Это так, это так, – воскликнула мадам Насири.

Спаситель напомнил Соло: когда Адиль был маленьким, он восхищался братом. Брат был для него образцом, человеком, каким мальчик надеялся стать. И вдруг мальчик узнал, что у Соло другой отец. Ревнивое сердце Адиля подсказало ему, что отцом Соло был человек исключительный, которого его мать глубоко любила.

– Хорошо, я буду с ним разговаривать, но он должен попросить у меня прощения.

– Вы знали правду, а он нет. Он ждет, что это вы перед ним извинитесь.

– Правда, правда, я согрешила, – прошептала мадам Насири.

Соло помрачнел: он получил от Адиля плевок в лицо, он назвал его ублюдком.

– Я совсем о другом, – спохватился Спаситель. – Никто, и уж тем более ваши сыновья, не может упрекнуть вас за то, что вы любили, мадам Насири. Обижал Адиля, и возможно давно, ваш секрет. То, что вы с ним не поделились. Вам казалось, что вы поступаете правильно, но Адиль обижен на вас и Соло за сговор.

Соло и его мать погрузились в долгое молчание. Неожиданная точка зрения ошеломила их.

– На этом мы сегодня остановимся, – решил Спаситель.

До следующей консультации через неделю у мадам Насири будет о чем подумать во время бессонницы.

– Моя сумка! – спохватилась мадам Насири.

Она не собиралась ее открывать и доставать из нее деньги, сорок пять евро передал Спасителю сын, горестно поджав губы. Видно, зарплата старшего надзирателя была достаточно тощей. Спаситель пообещал себе, что предложит Соло скидку – например, две консультации по цене одной.

– Странно, что ты доктор. – Мадам Насири обернулась, уже выходя за дверь. – И долго ты учился?

– Да… достаточно долго.

– Хорошо, – одобрила она, но уже повернувшись к нему спиной. А потом все-таки прибавила: – Есть черные очень ленивые.

Спаситель взглянул на Соло, тот воздел глаза к небу: да, конечно, мама есть мама, но до чего же тяжело с этим ее «бзиком».

Закрыв дверь за пациентами, Спаситель пробормотал сквозь зубы: «Бисмилля ир…» – и подумал, что нужно бы купить Коран. Из профессиональной добросовестности.

* * *

– Пиво и сэндвич?

Спаситель уселся напротив Самюэля. У них стало ритуалом встречаться по четвергам. Подросток не имел возможности продолжать терапию у психолога (мать отказалась оплачивать консультации), но он делился своими трудностями со Спасителем и оплачивал ему сэндвич в кафе «Тупик».

– Ну ты себя и запустил, – заметил Спаситель, передав заказ официанту.

Самюэль выглядел как в худшие свои времена: нечесаный, в мятой рубашке, тень будущих усов над губой казалась грязью. Когда год тому назад он впервые явился на консультацию, у него был крайне неопрятный вид и от него даже плохо пахло.

– Не успеваешь утречком принять душ?

– Спасибо, – буркнул Самюэль, – заботливая мама у меня уже есть.

– Не сомневаюсь.

Самюэля в этой жизни занимали только две темы. Первая – его отец, пианист Андре Вьенер, с которым он совсем недавно познакомился и который сейчас был на гастролях в Японии.

– Как отец?

– Нормально.

Значит, актуальна тема номер два.

– А девочки?

– Статус-кво.

Самюэль был неординарным подростком, у него был большой запас слов.

– И все же на ком ты сейчас остановился? – невинно осведомился Спаситель.

– Будь я на ком-то…

Стоит заговорить о сексе, как все обретает подтекст.

– Сэндвич «Мадам» для кого? – послышался у них над головами голос официанта.

– Для меня, – поднял палец Спаситель.

– Я тебе завидую, – пробурчал Самюэль. Он подождал, пока официант отойдет подальше, и уточнил: – Почему считается, что черные – гиганты в сексе?

Спаситель устало вздохнул. Грабитель, лодырь и секс-гигант. Не слишком ли много для одного дня?

– Нечего делать обиженное лицо, – заметил Самюэль. – Репутация лестная.

– У мужчин на Антилах особая роль; надеюсь, мне ее играть не придется.

– И какая же это роль?

– Мачо, который пьет и не пьянеет, решает все кулаками, имеет две семьи, одну официальную, другую на стороне, и в обеих у него детишки, но он их не растит. И выбора нет. Едва мальчик начал ходить, он должен быть «мужчиной», не плакать, молчать о том, что чувствует, писать дальше всех и постоянно доказывать свое превосходство.

Спаситель увлекся, рисуя портрет, который почерпнул из очередного психологического труда «Формирование мужественности на Антильских островах». Сам он рос между двумя мирами: с одной стороны белая семья Сент-Ив, с другой – школьный двор. Под конец он грустно усмехнулся:

– Ты или гро коко, или макомэ.

«Гро коко» – это, разумеется, мужской член, а «макомэ» по-креольски «гей», то есть самое худшее, что может быть в гомофобском обществе.

– Ну и как тебя звали, гро коко или макомэ? – поддразнил его Самюэль.

– Баунти – черный снаружи, белый внутри.

– Это лечится?

– Старался десять лет, но так и не вылечился.

Самюэль думал пошутить, а нажал на больную точку.

– Ты не сказал, как зовут твою подружку, – сменил тему Спаситель.

– Она еще не подружка, она сестра моего приятеля.

– Ее зовут?

– Перрин.

– И какая она?

– Красивая.

Оба мечтательно притихли, окутанные кофейным благоуханием: красивая…