Спасибо деду за Победу!

— Зенитки лупят! — удивленно сказал Петров, прислушиваясь. — Неужели налет?

— А что в этом странного?

— Так мы немецкой авиации в эти дни почти и не видели!

— Повезло вам! — искренне сказал я, зная по рассказам очевидцев — на Западном фронте немецкие асы чуть ли не по головам ходят.

За окном грохнул взрыв, в коридоре начали мелькать белые халаты медперсонала. Никак нас бомбят?

— Володя, а ты случайно не знаешь — на крыше госпиталя есть большой красный крест?

— Точно не знаю, но должен быть! — растерянно ответил Петров.

— Ну, тогда жди — сейчас нам подарочек прилетит! В виде пары симпатичных фугасных бомбочек!

— Откуда знаешь? — ошарашенно спросил лейтенант.

— Так летчики именно по красному кресту и будут целиться!

Снова грохнуло, но на этот раз в самом здании. Из коридора к нам вынесло целую пылевую тучу. Затем взрывы пошли один за другим, а в перерывах между ними отчетливо слышались людские крики. Из-за висящей в воздухе пылевой взвеси, я с трудом видел сидящего на своей койке Петрова. Он поначалу хотел куда-то бежать, наверное, инстинкты вели, но дальше кровати не продвинулся. И не потому, что на одной ноге — я видел искоса брошенный на меня взгляд. Не захотел лейтенант мальчишку в одиночестве на смерть оставлять. Вот и сидел теперь, вздрагивая всем телом при каждом новом взрыве — тут уж ничего не поделаешь, самый храбрый и обстрелянный человек при бомбардировке или артобстреле, когда ничего нельзя сделать, будет… гм… волноваться. Это уж совсем железные нервы надо иметь, чтобы не дергаться. Меня тоже колбасит со страшной силой — просто трясет всего. Но я-то даже убежать не могу. Сейчас бы принять на грудь грамм двести, исключительно в лечебных целях… А чего я туплю — все ведь нужное есть, только руку протяни!

Беру с пола мешок и кладу прямо на засыпанную пылью простыню бутылку и закуски.

— Володя, ты выпить хочешь?

— Чего? — невооруженным взглядом видно, что Петров от моего вопроса прифигел больше, чем от бомбежки.

— Я говорю: пузырь открой, а то мне несподручно с этим сургучом возиться!

Петров машинально берет протянутую бутылку водки и начинает ловко ее открывать. Вот что значит постоянная практика — я, привыкший к пробкам «с винтом», так быстро бы не справился. Отламываю кусок колбасы и предлагаю лейтенанту. Володя прикладывается к горлышку, делает несколько больших глотков, благодарно кивнув, принимает колбасу и закусывает, запихнув в рот сразу половину.

— Ты это… тару-то на базу верни! — ласково прошу собутыльника.

— Чего? — снова таращит глаза Петров.

— Пузырь, говорю, сюда давай! Не один пьешь!

— А тебе не рано?

— А под пулями ходить не рано?

Володя оторопело кивнув, возвращает мне бутылку. Ого! Да он граммов двести вмазал — в емкости чуть больше половины осталось. Где-то рядом со зданием грохает очередной взрыв, воздушная волна взбалтывает заполняющую палату белую кисею, и я торопливо, пока пыль не попала в бутылку, прикладываюсь к горлышку и делаю глоток. Ух, хорошо пошла! Теперь колбаски — пыль хрустит на губах, но все равно вкусно! Ну вот, нам теперь любой обстрел не страшен. Как в анекдоте про Василия Ивановича: здорово мы замаскировались! Повинуясь секундному порыву, рассказываю этот анекдот Петрову. Что тут началось! Кажется, что его громкий хохот перекрывает грохот взрывов. Я тоже ржу.

Со стороны, наверное, покажется, что мы сошли с ума: вокруг падают бомбы, а мы сидим, пьем водку, травим анекдоты и хохочем. Но это почти нормально — так нервная система реагирует на перегрузку. За этим безумным смехом мы не перестаем периодически прикладываться к бутылке и жевать колбасу. И так увлекаемся процессом, что даже не замечаем, когда заканчивается авианалет. Дуракам и пьяным везет — ни одна бомба не упала ближе нескольких десятков метров от нас.

В таком виде: покрытыми толстым слоем белой пыли, с бутылкой и недоеденной колбасой в руках, нас застает капитан Свистунов.

— Во, бля! — от удивления разведчик на мгновение теряет дар речи. — Я уж думал, вас по кусочкам откапывать придется, а они… — тут капитан принюхался, — водку жрут!

— Не пьянства ради, а пользы для! — наставительно говорю я и снова покатываюсь со смеху. У меня сейчас такое состояние — палец покажи — буду ржать. — Вы… ты… чего пришел?

— Так подарок обещанный принес! — Свистунов тряхнул зажатым в кулаке мешком.

— Если добавку — то это хорошо!

— И добавку тоже! — многозначительно произнес капитан. — Вот только…

— Что?

— Тут несколько грязновато, вам не кажется?

— Да ты что! Санитарка всего полчаса назад полы помыла! — возмущенно говорит Петров, и первый начинает ржать над своей шуткой.

Свистунов тоже хихикает.

— Слушай, капитан, а ты чего — прибежал нас спасать? — интересуется Володя.

— Нет, я Игоря шел навестить, подарочек вручить, а тут налет! Два десятка «Хеншелей». Ну, я в канаве переждал, а потом бросился его искать.

— Так что за подарок-то? — заинтересовался я.

— Вот! — Разведчик достал из мешка бутылку водки, пачку папирос, хромовые сапоги и, наконец, комплект военной формы. — Гимнастерочка коверкотовая!