Спасибо деду за Победу!

— Нет, Игорь, как-то не до этого… — снова впал в задумчивость старик.

— Ну, как скажешь, а я, пожалуй, перекушу. Уж больно завлекательно колбаска пахнет, а у меня с полудня, кроме крохотного бутербродика, ничего во рту не было.

Запустив руку в узелок, нащупываю круг колбасы, вытаскиваю и уже примериваюсь отрезать, но вовремя вспоминаю, что я сегодня делал этим ножом… Ладно, тогда оторву… Не рвется, зараза!.. Пришлось кусать от целого круга, заедая отломанной от каравая горбушкой. На гарнир достал соленый огурец. Простая деревенская еда пошла на голодный желудок лучше всяких деликатесов, и я так увлекся процессом, что опомнился только тогда, когда отгрыз полкруга. А ведь надо и ребятам оставить, не одним же зерном им питаться. С сожалением убираю еду — только во вкус вошел.

Надо же! Пока жрал — не заметил, как мы свернули с дороги. Опять Пасько вез меня по каким-то тропкам, где кусты царапали бока лошадям, а телега цепляла бортами деревья. Да уж — с таким «сусаниным», как Игнат, мы имеем реальный шанс не попасться на глаза никому.

— Слушай, дед, а ты вот так «по-партизански», лесами, можешь нас к Киеву вывести? — полушутя-полусерьезно (чем черт не шутит?) спросил я.

— Нет, до Киева не выйдет, а вот до Острога — вполне! — серьезно ответил Пасько. — Тут всего-то тридцать километров. И там Красная Армия. По крайней мере — с утра была.

— Хм… Как узнал? — удивился я, торопливо прикидывая варианты.

Тридцать километров — за ночь можно пройти… Ага… если ты здоров, а у меня раненые. Все равно — там наши, и можно сбегать за помощью! Неужели вояки откажутся спасать детей? Нам и нужно-то три-четыре грузовика. Ну, пять… И броневик с пулеметом, чтобы по дороге никто не обидел… Блин, какой броневик, если тут немецкие танки шастают? Выходит, и нам в прикрытие танки нужны? Ептыть — это ведь целая войсковая операция получается… Мать-перемать! Вполне могут отказаться. Доказательств-то у меня нет. Мало ли что буровит какой-то подросток? Будь я на месте советского командира, к которому пришел некий подозрительный пацан с требованием спасти «кого-то там», — послал бы, не задумываясь. Тем более что нашим явно не до «спасения рядового Райана» — фашисты прут, как паровой каток. Значит, надо пробиваться самим!

— Так инфа точная?

— Что? — переспросил дед.

— Я говорю: информация верная? — повторил я, проклиная свой дурной язык, с которого постоянно слетали непонятные для окружающих слова.

— Не знаю, — качнул головой старик. — Я слышал, как Панас деревенским сказал: в Остроге краснюки окопались, но скоро германцы их оттуда вышибут.

— Понятно… — огорчился я. — Сообщение агентства ОБС…

— Игорь, ты иногда очень странные выражения употребляешь! — вполголоса заметил Пасько.

— А… бывает, да… Не обращай внимание, дед! Это шутка такая: ОБС — одна бабка сказала. Да и кто такой этот Панас? Мало ли где и что он услышал? Как его спросить?

— Спросить-то легко, Игорь! — усмехнулся дед. — Вот сейчас остановимся в укромном местечке и поспрашиваем…

— Так это пан староста? — догадался я. — А чего — в укромном? Доехали бы до места, а уж там…

— Эх, Игорь… — вздохнул старик. — Я его хочу допросить с пристрастием! А там дети, как при них?

— Пытать, что ли, собрался? — рассмеялся я. — Любите вы, белая кость, эвфемизмами жопу прикрывать! Впрочем, ты прав — даже если все мои ребята успели на новое место перебраться — шуметь там ни к чему. И так уже по полной засветились.

— Странный ты парень, Игорь… — опять завел шарманку Пасько, но сразу смолк, поняв, что повторяется.

А я через пять минут начал бороться со сном. Он навалился как-то сразу, накрыв, словно тяжелое свинцовое одеяло. Разные факторы сработали в комплексе — тут и откат после многочасовой беготни с нервотрепкой, и сытный ужин, и укачивающее действие транспорта. Глаза не то что слипались, они просто захлопнулись после очередного моргания и уже не желали открываться вновь.

— Дед, нам далеко еще?

— Нет, километр, может, полтора… Правда, по лесу, так что небыстро. Да и с Панасом дела надо порешать… Ты, смотрю, совсем сонный! Так покемарь, пара часов есть.

Не в силах бороться, я улегся поудобней, пристроив винтовку под рукой, а пистолет перевесив на живот. Отрубился мгновенно, едва успев положить голову на мешок с зерном.

Проснулся от странного звука — в первый момент показалось, что рядом скрипит несмазанная калитка. Проспал я изрядно — небо уже начало светлеть. Телега стояла под «навесом» огромных веток могучего дуба. В натуре пятисотлетнего, а не того, что украшал Татариновку. Беглый обзор местности сразу показал, что такой гигант здесь не один — мы находились на небольшой полянке посреди дубравы. На соседнем дереве вверх ногами висел пан староста. Он и издавал тот неприятный звук, что сработал как сигнал будильника. Приглядевшись, я заметил, что Панас не просто привязан за ноги, а еще и хитро перекручен веревкой на уровне груди. Пасько стоял перед ним и что-то негромко говорил, периодически хлопая его ладонями по ушам.

— Воспитываешь? — душераздирающе зевнув, спросил я, с наслаждением потягиваясь. — Или допрашиваешь?