Спаси меня от одиночества (СИ)

Милана счастливо щебечет о чём-то, возможно, важном, но я её трёп пропускаю мимо ушей. Киваю, когда возникают паузы, и, к счастью, угадываю с реакцией. Либо от меня ничего другого и не ожидают, что тоже подходит.

— Мы уже хотели поисковую собаку вызывать, — Макар счастливо скалится во все тридцать два и подмигивает, заметив ладонь Миланы, лежащую на моей рук.

— А я сама нашла, — вставляет та, вызывая приступ дикого хохота у пацанов.

Она хлопает глазами, пытаясь понять причину веселья, но я ей задачу не облегчаю: будет думать, что говорить и где говорить.

Мак и Фил продолжают шутить, я же падаю на своё место и вливаю в пересохшее горло жидкость. Осушив бокал, выдыхаю и позволяю себе расслабить задеревеневшие мышцы.

Мимо столика проходит вернувший Малышев, быстро кивнув и удивлённо приподняв бровь, видимо, обнаружив пропажу.

Я могу сказать другу, где девчонка, но молчу, сделав вид, что увлечён беседой со своей визави. Знает ли она, что означает это слово? Так-то откровенной глупости не замечал, но до этого вечера мы и общались исключительно в рамках рабочих отношений.

— А что, правда можно?

— Ты о чём?

— Макар предлагает поехать с вами за город. Я обожаю вашу дачу! Мы с папой несколько раз приезжали к вашим родителям.

Скептически хмыкаю. Интересное заявление. И смелое.

— Да, места красивые, — включаюсь. — Особенно речка сразу за домом. Очень живописно. А когда ты приезжала? Летом, наверное?

Милана ведётся и начинает восторгаться цветами, пейзажем, видами.

Макар ржёт, спрятав голову за ладонями. Плечи подрагивают, но секретарь Милана едва ли не соловьём заливается.

Филипп более стойко переносит прилюдную экзекуцию, о которой моя секретарь не подозревает. Пока не подозревает.

Не терплю в людях лицемерия и лжи, поэтому жалеть и щадить не собираюсь. Соответственно, вопрос с тем, кто где ночует, снимается с повестки дня автоматом.

— А груши, груши, Миланочка, какие сочные за домом, скажите? Обожаю выйти из баньки и совать с ветки. Жёлтую, налившуюся… Ммм…

Показываю Маку кулак, но того несёт впереди меня.

Окей, можно расслабиться и наблюдать за театром абсурда.

Милана, конечно, крепкий орешек. Не сдаётся, подхватывая каждую брошенную наживку. Я бы восхитился таланту держаться так уверенно, если бы сам всё это не заварил.

— Хватит, мужики. А то придётся мне помощницу вместо дома сразу на дачу везти. Груши искать, — подмигиваю Макару.

Она как раз отходит «припудрить носик», развязывая нам руки.

— За что ты её так?

— Чтобы не завиралась, — и это правда. В любой другой ситуации не позволил бы лучшему другу глумиться над своей спутницей.

— Кто? — а это интересно. Пока мы развлекались с Миланой, я пересел таким образом, чтобы не смотреть в сторону Иннокентия. И не заметил, как их столик опустел.

— А где…

— Ника? — Кеша расплывается в довольной улыбке, бесцеремонно выдергивая стул от соседнего столика.

Седлает его и мечтательно смотрит в потолок.

А меня словно током бьёт от произнесённого имени. Серьёзно? Рыжее наваждение зовут Вероникой?!

— Хороша девочка, маловата только. И это я не про возраст, — вступает Филипп, давая мне возможность свыкнуться с очередным открытием.

Я хотел незнакомую девчонку. Мне двадцать восемь, но я капал слюнями на неё, как пятнадцатилетний пацан на увиденную впервые обнажённую грудь.

Я хотел не просто незнакомку, а девочку, на которую запал друг. Мой лучший друг.

И у меня, чёрт побери, встал на ту, что носит имя, от которого меня тошнит.

***

По ночному городу еду на предельно допустимой скорости. Не хватает сосредоточенности, да и выпитый алкоголь гуляет по крови. Обычно я себе не позволяю садиться за руль, употребив спиртное, но сегодня сам Дьявол явился из Преисподней и толкает в спину.

Толкает и искушает, воскрешая перед внутренним взором зеленые глаза. Нереальный цвет какой-то. Может, у девчонки линзы?

А у меня просто давно не было секса, что я так завёлся?

Скашиваю глаза на секретаршу. Доступную и весёлую, продолжающую болтать фоном. И куда девалась стеснительность, так старательно демонстрируемая мне в офисе?

Нет, не хочу.

Сворачиваю на светофоре, перестроившись в последний момент. Сзади сигналят, и я моргаю фарами в качестве извинения.

Очень хочется агрессивной езды, но не с пассажиром. И не сегодня.

Ещё один поворот, и мы оказываемся у подъезда высотки, где живёт отцовский друг. Не так давно я был здесь по поручению папы, адрес запомнил.

— А я отдельно живу, — Милана ставит два пальца на мою руку и «шагает», изображая человечка. — Одна.

— Адрес говори, — мрачно слежу за её движениями.

Может, дело в моей брезгливости? Но я мечтаю принять душ, чтобы смыть с себя чужой запах. Кажется, и салон пропах духами. В офисе я запаха даже не замечал.

Милана называет улицу и номер дома, а я, чертыхаясь, разворачиваюсь в тесном кармане, рискуя задеть бампером оградительные заборчики. Времени уходит прилично, чтобы выехать из тупика.

Сдать назад нет никакой возможности, и это тоже злит. Весь вечер сегодня пошёл по одному месту: вместо лёгкого отдыха — напряг, вместо компании пацанов — выпрыгивающая из одежды секретарша.