— Нет. Просто…
Поднимаю глаза и смотрю на него. Такого любимого, такого родного, такого желанного. Такого надёжного и такого моего.
Знаю, что он очень хочет свадьбу. Замечаю, с какой грустью он смотрит на молодых родителей…
А его мама мне уже несколько раз намекала на внуков.
Но во мне как зреет протест, стоит только подумать в этом направлении. Брак моих родителей не принёс никому счастья.
Всё детство мы с Викой считали себя любимыми и счастливыми, а потом в одночасье рухнули с высоты в такую яму, что еле выбрались. Слишком хорошо я помню безжизненное лицо сестрёнки и шатающегося Кешу с ней на руках.
Антону его брак тоже принёс много плохого. Обман, измену, предательство, разочарование. И одиночество.
Да, мы оба были одиноки, а потом… Потом ниточки судьбы свели нас вместе. Связали, чтобы больше уже не развязать.
— Антош, — шепчу, вставая на носочки. Тянусь к его уху, чтобы наклонился ниже. — Я хочу, но… Без вот этого всего. Ладно? Обещай мне, что мы будем только вдвоём?
Он понимает без слов. Сжимает крепче и увлекает в такой крышесносный поцелуй, что мы едва не пропускаем начало регистрации.
А через месяц ровно я стою на том самом берегу, где впервые услышала «полетели вместе» и дрожащими губами читаю слова клятвы, написанной в порыве на обрывке бумаги. Там нет логики, сплошной сумбур, но каждое слово, каждое фраза — они идут из глубин души.
— Я люблю тебя и буду любить всегда, — заканчиваю.
А потом, под подозрительно блестящим взглядом Антона надеваю на его палец кольцо — символ нашей любви, страсти и верности двух сердец.
А ещё через десять месяцев Полянский принимает из рук акушерки свёрток с рыжеволосой девочкой. И огонь в его глазах окутывает и согревает уже нас двоих — меня и нашу малышку Ксению Антоновну.