Спасенная горцем

Она снова сжала его член и провела по нему ладонью.

Он зашипел и сжал зубы. Но тут она, слава богу, опустила голову. Он ошеломленно наблюдал, как она берет его в рот. Воздух не хотел выходить из легких, пульс забился в маниакальном ритме, голова закружилась.

Горячка, безумное наслаждение и грызущая потребность в новых ласках бушевали в нем. Он пропустил ее волосы между пальцами, наслаждаясь скольжением прядей, и наконец напрягся, удерживая ее на месте.

Ханна продолжала сосать, обостряя его агонию. Ее зубы царапали его плоть. Но тут она глубоко вобрала его член в рот, обволакивая его, заключая в тиски муки и наслаждения. Ее язык работал неустанно. Губы шевелились, продлевая пытку. Она едва не высосала душу из его земной оболочки.

Буря внутри Александра продолжала разрастаться, вихрь поднимался выше и выше, держа его безжалостной хваткой, и так длилось до тех пор, пока он не подумал, что сейчас умрет от наслаждения.

Ханна продолжала терзать его, лаская языком, осыпая бархатистыми поцелуями, и он потерял над собой контроль.

Блаженство завладело им, оно было диким и яростным. Александр задрожал, все его существо сосредоточилось в единственной точке. Точке, где слились их тела.

Он излился со свирепым воплем, погрузившись в нее, завладев ее ртом. Наполняя ее всем, что у него было. И она все приняла. Каждую каплю. И оставила его ни с чем.

Слабым. Опустошенным. Сотрясаемым волнами экстаза. Обессиленным.

Ханна проползла по его телу и легла сверху. Такая приятная тяжесть! Он только сейчас испытал высшее в мире наслаждение и понял, что никогда не знал подобного удовлетворения. Они прильнули друг к другу: кожа к коже, от груди до чресл. Александр обнял ее и прижал к себе.

Ханна вздохнула и спрятала лицо у него на груди. Он гладил ее по спине, пытаясь вернуть себе самообладание.

Глубочайшее удовлетворение, глубочайшая благодарность росли в душе, и он вознес господу молитву, сказав спасибо за то, что нашел ее. За то, что она хочет его так же сильно, как он – ее. За то, что она принадлежит ему.

Он сказал себе, что каждая ночь будет такой. Каждая ночь.

Александр почти спал, когда его словно пронзило током. Он вспомнил, что это он должен был боготворить ее. Не наоборот!

Глава 8

Ханна пробудилась от чудесного сна и потянулась, наслаждаясь мягкой периной, свежими простынями и ощущением, будто она лежит в теплом гнездышке. Воспоминания о прошлой ночи нахлынули на нее одновременно с приятной ноющей болью между ногами.

О! Ее брачная ночь. Она наслаждалась каждым моментом.

Ханна глубже зарылась в подушки.

От замужних женщин в Кайрен Рее она слышала истории, из которых поняла, что в первый раз может быть больно, но Ханна ничего такого не почувствовала. Только райское блаженство и желание получить больше. И ей владело непреодолимое желание поцеловать мощную плоть мужа, попробовать ее на вкус. Как он попробовал ее. И он это позволил.

Она не знала, делают ли нечто подобное замужние женщины: матроны из Кайрен Рея точно об этом не упоминали. Но она наслаждалась каждым моментом. Ощущением гладкой кожи между губами, его вкусом, его запахом. Его дрожью и стонами.

Но самым восхитительным, вне всякого сомнения, было довести его до точки, когда он потерял контроль над собой и громко выкрикнул ее имя. Выкрикнул.

Она улыбнулась и повернулась на бок, надеясь разбудить его и, возможно, попробовать еще раз, но ее рука упала на холодные простыни. Александр давно ушел.

При виде его подушки с отпечатком головы Ханна надула губы. На подушке лежало… письмо.

Ханна узнала знакомый пергамент, и сердце почему-то сжалось.

Письмо? Еще одно письмо?!

Она, нахмурившись, развернула пергамент. Почерк был твердым и разборчивым. И в содержании послания не было ничего романтического.

«Ханна. Жена.

Я не хотел тебя будить. Пожалуйста, наслаждайся первым днем в качестве леди Даннет. Фергус проведет тебя по замку и представит нашим слугам.

Твой Александр».

Никакой прозы или стихов, посвященных их соитию. Хотя она уж точно не ожидала ничего подобного. Но ожидала чего-то. Чего-то большего. И если она не спросит его, она ничего не узнает.

Ханна вздохнула, нашла свое подвенечное платье и подаренный плед и босиком прошла через гостиную в жуткую коричневую комнату. Увидела накрытый салфеткой поднос на столе в гостиной и остановилась посмотреть, что на нем. Еще теплый чайник с чаем и тарелка с овсяными лепешками.

Ханна наморщила нос. Она не слишком любила овсяные лепешки, но была голодна. Взяв лепешку и жуя на ходу, она направилась к себе и стала одеваться.

Подкрепившись, Ханна вышла в коридор, подкралась к комнате сестры и поскреблась в дверь.

Лана тут же возникла на пороге и немедленно затащила ее в комнату.

– Ну, как это было? – прошептала она, широко раскрыв глаза, словно кто-то мог ее подслушать.

Ханна немедленно залилась краской.

Все было чудесно, пока она не проснулась и не обнаружила, что Александра нет. Но она не хотела делиться подробностями с сестрой, которая была девственницей, как бы той ни было интересно.