Спасенная босом (СИ)

Кровь застыла в жилах.

Сознание помутнело.

Время остановилось.

Все вокруг замерло.

— Мама.

Глава 29. Дежавю

Скарлетт

— Мама, — выдохнула я с недоверием. Она кружила вокруг меня словно хищник, изучающий свою жертву.

— Обойдемся без любезностей, — сказала она небрежно, проводя длинным тонким пальцем по моему подбородку.

Миллионы мыслей и вопросов проносились у меня в голове, но я не могла вымолвить ни слова.

— Ч-что ты делаешь? — пробормотала я наконец, глядя на нее снизу вверх. — Что происходит?

Ее шоколадные глаза, когда-то такие добрые и искренние, теперь потеряли всякий намек на эмоции, стали холодными и отстраненными.

— Боже, сколько вопросов! — Она невесело рассмеялась, а потом схватила меня за волосы и больно дернула вверх. От боли я прикусила язык. — Ты будешь говорить только тогда, когда я скажу, поняла? — громко зашипела она.

— Да, — прошептала я, когда она отпустила мои волосы, оттолкнув мою голову с такой силой, что я едва не упала на землю.

Из соседней комнаты донеслись пронзительные крики и громкое кряхтение, и мои глаза расширились от осознания происходящего.

Это был Маркус.

— В чем дело, детка? Не нравится слушать, как трахаются? — спросила она, ухмыляясь. — Может, отвести тебя к ним? Маркус обязательно научит тебя, как надо хорошо проводить время.

— Сука! — закричала я, чувствуя, что вот-вот взорвусь.

— Ты опять посмела заговорить со мной? — спросила она низким и опасным голосом.

— Ты задала мне вопрос, я на него ответила, — зарычала я, понимая, что вовлекаю себя в еще большие неприятности, но я должна была дать понять этой женщине, что не собираюсь сдаваться без боя.

— Отведите ее в подвал, — щелкнула она пальцами. Двое охранников подошли ко мне и выволокли из комнаты.

— Что с ней сделать? — спросил один из них, а моя мать постучала пальцем по подбородку, глядя в потолок.

— Я хочу, чтобы вы, мальчики, показали ей, что бывает с непослушными маленькими девочками, — ухмыльнулась она, наблюдая за мной.

— Нет! Пожалуйста! — закричала я, но другой охранник ударил меня кулаком в лицо и тошнотворный хруст сломанной кости эхом отразился от стен комнаты. Я так сильно прикусила язык, что почувствовала, как теплая кровь стекает по горлу.

Охранники втолкнули меня в помещение, похожее на камеру пыток: с потолка свисали ржавые кандалы, вдоль стен гордо красовались хлысты и ремни, но самое страшное оружие заставило мое сердце замереть.

В огромном стеклянном шкафу было разложено по меньшей мере пятнадцать ножей, которые преследовали меня в кошмарах.

Насмешка.

Издевательство.

Я почувствовала, как закружилась голова, когда взгляд остановился на кинжале.

На клинке с золотисто-черной рукоятью.

Я едва могла различить надпись, выгравированную на темном серебре лезвия:

ОХК

Оливер Хантер Камерон.

Это был любимый клинок моего отца.

Я помню, как сильно он взбесился, когда потерял его. Он так сильно избил меня в тот день, что я, вероятно, умерла бы, если бы он вовремя не остановился.

— Раздеть ее, — скомандовал один из охранников, вырывая меня из моих мыслей.

— Нет, пожалуйста, — тихо взмолилась я. Он толкнул меня на пол, пока другой снимал с меня ботинки, а затем брюки. — Пожалуйста! Остановитесь! — крикнула я; горячие слезы потекли по моим щекам.

Не обращая внимания на мольбы, охранник поднял меня на ноги и разорвал кашемировый свитер, оставив только нижнее белье. Я подавила рыдания и, уставившись в пол, попыталась прикрыться руками. Но он схватил меня за руки и поднял их над головой.

— Господи, я собирался трахать ее, пока не потеряет сознание, но это… Это, блядь, отвратительно, — неприязненно произнес охранник, глядя на меня.

— Боже, ну и мерзость, — прокомментировал другой охранник, с отвращением глядя на мое тело. — Но Маркус будет в восторге. Ему все равно, что трахать.

— Давай просто сделаем, что велели, и привяжем ее вон там. — Он указал на кандалы на другой стороне подвала.

Через секунду меня оттолкнули к стене. Пара тяжелых армейских ботинок врезалась в мой живот с такой силой, что от боли к горлу подкатила тошнота. На лицо посыпался град ударов, так что к тому моменту как они остановились, я не чувствовала ничего, кроме онемения.

Через полчаса после того, как они прошлись ремнем по моим ногам и животу и чуть не задушили до смерти, они заковали мои запястья в ржавые кандалы, оставив меня болтаться там, и ушли, заперев двери на засов.

Я попыталась открыть глаза.

Я очень старалась.

Но ничего не вышло.

Я чувствовала, как мои веки распухают с каждой минутой, губы были разбиты, и все мое тело болело так сильно, что я жалела, что они просто не убили меня.

Единственным, что меня успокаивало, было сознание того, что Джаспер в безопасности. Если бы ему пришлось пройти через то же, что и мне, не думаю, что я смогла бы жить с этим.

«Я хочу умереть!» — безмолвно кричала я. Я не была уверена, сколько еще подобных пыток смогу выдержать.