Спасение неизбежно Октябрь 2012

раскаленный ствол плевался последними пулями. Упругим басом в баритоне автоматных очередей запел пулемет. Вздрогнув, Семенов обернулся. КПВТ на башне дирижировал Сагдуллаев. Перекошенное лицо блестит от пота, мускулы трясутся со скорость движения затвора. 14 мм стальные ноты рубят простую мелодию хард–рока.

При +40 управлять вертолетом непросто. Лопасти молотят разреженный воздух, неторопливый разворот, очередь вспарывает борт. Пули дырявят обозначение народной освободительной армии Китая. Направляющий винт превращается в обрубок. Вертолет начинает вращаться, сперва неохотно, потом с ускорением падает. Пилот второго вертолета разумно повернул на восток. Потеря одной машины уже не равноценна уничтожению мотострелкового взвода. Взрыв вражеской техники сопровождался дикими криками. Солдаты радовались победе в бою. Подобный непосредственный контакт произошел второй раз с начала конфликта. Кто приказал отступать? Ведь можем!

Семенов передумал посылать бойцов к месту крушения, надо уходить в лес с открытой местности.

— Что с Лаптем? — Командир 2 отделения Тимченко с тревогой смотрел на лейтенанта.

— Голова вроде цела. — Семенов разорвал индпакет, стал разматывать бинт. — Сотрясение мозгов, похоже. Ничего, главное руки–ноги на месте. Давай, подержи голову.

— Данилин, Лашманов, режьте тент, делайте носилки!

Солдаты рванули к УРАЛу.

— Потери?

— Двое убитых, Лаптев, еще двое легко раненных. — Доложил Тимченко.

— Так, до леса километров десять, Сагдуллаев с Крючковым прикрывают, остальные хоронят мертвых, забирают боезапас, продовольствие и вперед. Глядишь, лейтенант в себя придет, решим, что делать. Про нас суки совсем забыли, когда минировали! — Со злостью закончил Семенов.

Двое бойцов лежат под куском брезента. Зеленая ткань накрывает ложбину в восточной окраине леса. Земля прогрелась за несколько недель, даже комары в жару пропали. В охранение Семенов поставил двух некурящих. Данилин подремывал, цевье автомата — жесткая подушка, Крючков внимательно слушал темноту. В ночной дымке дальше 100 метров не разглядишь. Солдаты дозировано пили воду, пот здоровых тел мгновенно испарялся. Короткая ночь – часы облегченья. Редкий поток ветра по оврагу напоминает о мирных курортах.

Сухие ветки вперемешку с листвой набросаны на жерди, соединяющие края оврага. Прапорщик принял решение отдохнуть в ночное время. Лейтенант пришел в себя, обезболивающие туманили сознание, организму необходимо восстановить силы. Бойцы устраивались на ночлег, поужинали быстро, таблетки сухого спирта подогрели воду, горячий чай поднял настроение. Взвод принимал решение.

— Что будем делать, командир? Связи нет, мост, скорее всего, заминирован. С юга горит лес, на этом берегу ближайший населенный пункт на север в 70 километрах.

В молочной темноте сквозь ветки маячили два небесных тела. Луна привычно глазела желтым светом. Красная планета в четыре раза меньше.

Бандана повязана поверх бинтов, землистая маска превращается в знакомое лицо. Сладкий чай и шоколад подняли давление. Лаптев приходит в себя.

— Вот что я скажу, господа–товарищи. Нас заставляют отступать к Москве. Вся инфраструктура оставляется врагу. Газовые и нефтяные трубы на всем протяжении в сохранности. Минирование дороги и моста произошло впервые, насколько нам известно. О чем это говорит?

Патрон за патроном мерно вставляет в рожок Лаптев, блестят бронзой лица солдат.

— И не потому что я головой ударился. Похоже, сдали полстраны китайцам в обмен на безопасность. Все боевые части будут охранять столичный золотой миллион. Мы будем выполнять полицейские функции против своего народа. А здесь по Волге граница, нейтральная территория. Поэтому и заминировали, поэтому нас сейчас не ищут ни с одной из сторон.

Здесь недалеко военный городок — Семейкино. Отцу несколько лет назад квартиру дали. Я отступать больше не собираюсь. В книге одного еврея есть фраза: если не за что умирать, не к чему и жить.

— Магомед, ты что скажешь?

— Я всегда пограничником хотел быть.

— Мечты, как говориться, сбываются.

21–22 октября