Спасение неизбежно Октябрь 2012

— На повышение Валерий Владимирович пошел. Теперь я вместо него.

Свиридов проходит в комнату, папка бухается на стол.

— Давай глянем, как поживает гражданин Дорофеев.

Квартира двухкомнатная, 90–й серии, мать живет отдельно, дверь в ее комнату заперта. В комнате Дорофеева, кроме стола, диван–кровать, кресло с ожогами сигарет. Ветер с балкона задувает тюль на изумительный телевизор «Изуми». Вершина китайского издевательства над русскими потребителями по–королевски располагается на тумбочке. Рядом шкаф от стенного гарнитура. На полу палас в проплешинах.

Обувь и одежда Свиридова сухая. Дорофеев рад, что полицейский не оставляет грязных следов, проходя к столу.

— Думаешь, мне сильно надо время на тебя тратить? – ровным голосом спросил участковый.

Свиридов сел за стол, на секунду задумался. Действительно, чего тратить свое время на этих ублюдков? Травятся себе, скорей бы сдохли! А как же красота? Как же «самое главное богатство России – это ее граждане»?

Дорофеев поставил кулаки на стол, с ухмылкой склонился к полицейскому:

— В самом деле, начальник, на хера тебе все это надо?

Виктор посмотрел в светлые прищуренные глаза, вздохнул:

— Кто его знает. – Дальше, как магазин в рукоятку вогнал:

— Надо!

— Так, Славик, я, типа, тебя проверил. Давай пиши, как оно там называется, предупреждение, что ли?

Свиридов покопался в папке, чертыхнулся:

— Листов чистых нет! Ладно, хрен с ним, — достал чистую тетрадь, ручку. — Пиши, мол, я такой–сякой, предупрежден, больше не буду. В твое дело пойдет, что проверяешься ежемесячно.

— Валера чего-то такой херней не занимался.

Распоясался подучетный, отпускать вожжи нельзя!

— Я тебе не Валера! Садись, пиши! – Свиридов наоборот встал.

— Да не вопрос, начальник. – Дорофеев садится спиной к телевизору. – Чего писать?

— Пиши: я, Дорофеев Сергей, больше никогда не буду нарушать закон, — Свиридов следит за движением ручки, — прошу простить за мое поведение антиобщественного характера…

— Че за херня? Такого никогда не требовали! – Удивляется Славик.

— Не знаю, чего там у тебя участковые требовали, я из оперов неделю как перешел. Пиши, главное, чтобы смысл понятен был.

— А, тогда понятно. – Протянул наркот.

На последней букве в слове «поведение» Свиридов положил руку на плечо и по–свойски спросил:

— На хера бланш Назаровой поставил?

— Да ты что, начальник? Я ее и не видел с тех пор, как мы с тобой познакомились.

Еще через минуту полицейского начнет называть «Витек»

Дорофеев повернулся через плечо, осклабился:

— Понравилась соска? Она ниче, сосет…

Хруст шейных позвонков, хрип заканчивает фразу. В выпученные глаза Славика смотрят холодные глаза палача. Никакого возбуждения Свиридов не почувствовал, холодная кровь мощным потоком текла по сосудам мозга. Не обращая внимания на конвульсии, Свирид за шею потащил тело на балкон. Линолеум отчасти мокрый, дождь заканчивается, полицейский обвел взглядом пространство. На школьной площадке никого, соседей слева, справа, снизу на балконах нет.

Сергей Дорофеев падал из окна вместе с последними каплями ливня. Зачирикали воробьи выглянувшему солнышку, бледно–розовый ручеек заблестел из-под головы на асфальте. С высоты 9 этажа тело с мягким шлепком превратилось в порванный мешок говна с костями. Хрустнул позвоночник, треснул череп – Дорофеев упал очень удачно.

Уже в комнате Виктор услышал звук падения бренного тела. Из чувств – ярость затягивается льдом опустошенности. Был человек и его нет. Так же колышется занавеска, луч солнца заглянул в комнату. Убийца прошел в кухню, открыл кран. В раковину Свиридов вылил остатки Кока–Колы, бутылку 0,5 наполовину заполнил водой. Закрывая, смазал отпечатки.

Виктор разбрызгал воду на балконе. На полу и поручне хлорированные капли ничем не отличались от дождевых. Бутылка уместилась в папке, пора уходить.

Свиридов открыл дверь, встал спиной к соседскому замку. Кто знает, может соседи пришли, играть, так играть.

— Завтра, Дорофеев, чтоб был! Иначе посажу! – В открытую дверь рявкнул артист.

Дверь прикрывается, два оборота ключом. Утопив ригели кончиками пальцев, коленом толчок общей в карман двери. Пружины реечного замка возвращают ригели на место.

Свиридов спустился на 7 этаж. Ни дрожи в коленях, ни комка в сердце. Теперь самое главное, вернуть связку ключей мертвому, хотелось бы надеяться, владельцу.

Удача благоволила Свиридовскому правосудию. На улице возле подъезда никого не было. Незамеченным Виктор прошел до автомобиля. Круг возле дома. Так, у места падения уже любопытствующие граждане. Виктор подъехал поближе, оставил машину на дороге. К гражданам полицейский вышел в форменной рубашке, с папкой под мышкой, на лице тупо–озабоченное выражение.

— Что случилось, граждане?

— Человек из окна выпал! Насмерть!

Пожалуй, граждане не ошибаются, голова треснутым арбузом, конечности ломаным сухостоем.

— Донаркоманился, ирод! Хоть мать отмучалась!

— Так, граждане, вы знаете этого человека?

— Конечно, это Дорофеев из 71 квартиры.

Свиридов нагнулся к разбитой голове, признаков жизни не заметил: